Операция «Мясо»

Еда в этом мире обычно очень солёная и жирная, именно такую любят мужики, а вот я — не очень.

Когда я хожу куда-нибудь поесть, то вижу, что все посетители, — это авантюристы. Ни одной стайки девочек, болтающей о чем-нибудь, или чего-то подобного.

«Ну, если все клиенты парни, то неудивительно, что в меню одна еда именно для них», — подумала я, откусывая зубами мясо с ножки, как какой-то персонаж в манге, после чего сказала:

— У меня была задумка открыть обычный ресторанчик, где будет меню и для девушек, и тогда я буду купаться в деньгах.

— Хорошо. Но Хару, разве кто-то осмелится есть одной?

— Что?

Пока мы с моей коллегой Люп сгибали полотенца для рук, я рассказала ей о своей идее, и она c укором ответила: «Мадам отругает тебя за такое и скажет, что есть женщине одной это возмутительно. Ты должна есть только когда тебя сопровождает мужчина».

Этот мир, куда меня с Тибой завёз тот грузовик, — он пропитан сексизмом. Я родилась в эру Хэйсэй[✱]Период в истории Японии, время правления императора Акихито, которое длилось с 8 января 1989 года по 30 апреля 2019., так что мне хватило одного только вкуса здешних блюд, чтобы понять, что местное общество — не для меня. Будет много случаев, когда я буду заниматься чем-то обычным, и — оп-па! — тут же попаду в беду.

Очевидно, женщина, которая ест в одиночестве, будет освистана. Так неприлично. Что ж, тогда нет никакого смысла открывать красивый ресторан, который понравится девушкам. И, ух, мне стыдно, что я постоянно ела одна.

— Но это-то мне в тебе и нравится, Хару. Ты кажешься такой, что готова начать что-то крутое.

— О, ты заметила это? В школе я всегда была сорванцом.

— Ого, ты ходила в школу? Какая же нелёгкая тогда занесла тебя сюда?

— А, ну, много всякого произошло…

— Ой, извини. Я не должна была спрашивать. Прости, прости.

— Хм, как бы тебе объяснить… Полагаю, я не могу вернуться домой, так что теперь я должна полагаться саму на себя. Настоящей причины в этом нет, так что не беспокойся насчёт этого.

Люп, милая девочка с пышными розовыми волосами, всего на год младше меня, но работает уже больше трёх лет и многому меня учит. Иногда недостаток здравого смысла у меня поражает её, но мы с ней хорошо ладим.

— Ясно. А меня продали родители. У меня были две старшие сестры и младший брат, так что я, можно сказать, путалась у них под ногами.

— Чего? У тебя всё куда трагичнее, чем у меня.

— Такое постоянно происходит.

В этом мире очень трудно жить, будучи женщиной.

Тиба, как идиот, пребывал в восторге от его читерских способностей и прочего, говоря «Этот мир просто лучший!», но мне интересно, что он думает о своей однокласснице, которая опустилась так низко. Я же ведь нахожусь в самом низу социальной лестницы.

Он говорил, что мне стоит стать его рабыней или служанкой, даже не думая о том, что я чувствую. Да я лучше сдохну, чем выберу это. Знаю, что у него тут же повысится ЧСВ и он начнёт требовать невесть что.

— Девчата, хорош уже языки мозолить, заканчивайте с вы с этими полотенцами. Как закончите, уберитесь на кухне, пожалуйста.

— Хорошо!

Но, возможно, лучше работать на парня, которого я знаю, и, одетой в форму горничной, мяукать, чем загонять себя в могилу нынешним образом жизни. Я и правда задумалась над этим.

Ах.

Итак, теперь моя цель — стать третьей по количество обслуживаний в этом месяце!

Об остальном подумаю, когда достигну этой цели.

— Хару, вынеси мусор.

— Ладно-ладно.

Когда я вынесла огромный мусорный ящик, я заметила, что на меня кто-то смотрит.

Это был какой-то толстяк. Он покраснел и убежал со всех ног. Мало кто ходит в районах, где жизнь начинается ночью, в дневное время суток, а он, неуклюжая туша, стоял там.

«Мы же ещё не открылись. Что он хочет?..»

— Что ты там делаешь, Хару? Репетиция скоро начнётся!

— О, уже иду!

Но у меня были дела, так что нет времени играть в детектива Конана и разгадывать, что хотел тот парень, который даже не был нашим посетителем. Нам много что нужно сделать прежде чем откроется наше заведение.

— Чудный бутон, что цветёт только ночью.

Иногда мы в кабаке проводим выступления. В них участвуют девочки, которые умеют петь или играть на музыкальных инструментах, но почти все что-то да делают.

— О да! Тайга! Файя! Сайба! Файба![✱]Казалось бы, бессмысленный набор слов, но на самом деле это — кричалка, которая присуща отагэй (или вотагэй). Так называют танцы и жестикулирование от поклонников японских айдол-певиц. Конкретно эта формулировка используется фанатами группы AKB48.

Вообще, в школе меня знали как не имеющую слуха, даже в караоке я всегда танцевала как умалишённная, так что сейчас я уклонилась от просьб петь.

К счастью, я хотела стать главной по вотагэй на школьных фестивалях, и вот я стала оживлять сцену движениями, которые я выучила. Вотагэй внёс существественный взгляд в мою жизнь.

К слову о фестивале: он же должен был уже пройти. Интересно, хорошо ли провёл время наш с Тибой класс после нашей смерти. Мне будет жаль, если мы испортили весь настрой.

Разумеется, я немного позлюсь, если без нас было весело.

— Хару, ты, как и всегда, выглядишь великолепно. Мы надеемся на тебя на выступлении!

— Я не подведу!

То, что наша поющая принцесса Шекурасо (третья по количеству обслуживаний) заговорила со мной, сделало мне огромную честь.

«Когда-нибудь я опережу тебя»

— Ладно, девчата, открываемся.

— Добро пожаловать!

Солнце зашло, и наше заведение открылось. Кабак-бордель «Ноктюрн синей киски» располагался в глубине района, где проходила ночная жизнь города, но благодаря атмосфере роскоши и известности своими первоклассными девочками столики занимаются сразу же после открытия.

— Привет, Хару. Всё ещё ноль задницы?

— Я тебя умоляю! Хочешь полапать её — гони семьдесят руберов!

— Прости, сегодня у меня хватит только на выпить.

Собрались постоянные клиенты, и я обслуживала столики несмотря на то, что парни хватают меня за задницу. «Вот честно, зачем он говорит, что у меня нет задницы, если у него нет денег?», — думала я.

Он пялился на задницу Шекурасо, лицо его выражало такую мысль: «Вот это вот дело».

«Блядь, я всё ещё расту».

Я пересекала зал, держа по четыре кружки пива в каждой руке и ступая немного выше обычного.

«Скоро у меня будет такая же пышная попка, вот увидите!»

Единственный парень, который, сразу же зайдя, не скажет мне «Пошли наверх», — это Тиба. Сначала, следуя мужским манерам, надо предложить поесть и выпить.

В кабаке по большей части я только обслуживаю столики, но мне хочется как-нибудь поработать на кухне. Наверно, мне стоит научиться готовить. В конце концов сейчас я чувствую себя слишком дерьмово, чтобы есть.

— Добро пожаловать!

Я ласково поприветствовала посетителя. Но, кажется, я уже видела где-то этого пухляка.

«Разве это не тот толстяк, что стоял около кабака до открытия?»

— А.. эм…

Он достал платок и вытер струйку пота. Он был весь красный, лицо прямо как у сумоиста.

Я вежливо улыбнулась и проводила до барной стойки.

— Столик на одного?

Он был слишком большим, чтобы сесть возле бара. Зря, конечно, но я посадила его у окна. Это место, где должны сидеть только крутые парни.

— Скажешь, когда решишь, что будешь заказывать.

Сегодня я была одета в оранжевое платье, так что я была очень милой, хоть и не могла бесплатно запалить свои трусики. Чтобы оставить впечатление о себе, я качнула бедрами так, что юбка засвистела, и пошла обратно к барной стойке. Я увидела Сумо в зеркале, висящем на двери в туалет, и поняла, что он сосредоточил взгляд на моей заднице.

«Хе-хе. Не такой уж он и запущенный случай»

Я чувствовала, что он всё ещё пялится на меня, но мне нужно обслуживать и других клиентов, так что времени на флирт у меня не оставалось. Видимо, он испытывает трудности в общении с девушками, потому что ещё ничего даже не заказал. Раз уж он такой беспомощный, я решила подойти к нему, когда выдастся свободная минутка.

— Что мне принести для тебя?

— Э-э… Я.. эм…

«Ну ё-моё!..»

— К-как тебя зовут?

— А?

— Скажи, пожалуйста, как тебя зовут.

Могу сказать, он был достаточно молод. Возможно, примерно моего возраста. Выглядел он на восемнадцать, максимум на девятнадцать лет.

Он был толстым, но носил отличную одежду. Создавалось впечатление, что он зарабатывал деньги не сам, так что его родители, должно быть, очень богатые. Наверно, он просит разрешения, чтобы самому ходить в заведения, подобные нашему.

— Оп-па. — Я подтянула стул и села напротив мальчишки. — Десять руберов.

— Что?

— Время весёлых разговорчиков. Если хочешь, чтобы я посидела с тобой, — это будет стоить десять руберов за полчаса.

— О, п-понятно.

Пока Сумо неуверенно доставал деньги, я украдкой заглянула в его кошелёк.

«Ого. Ого-го»

— Люп, ледяного пыва этому господину, а мне охаа.

— Сейчас-сейчас!

— О, ох…

— За напитки для девушки тоже ты, кстати, платишь. Хорошо?

— О, да. Хорошо…

— Меня зовут Хару!

Я резво протянула правую руку, и Сумо нервно уставился на неё. Он протянул свою бейсбольную перч… то есть ладонь и выглядел так, будто хотел воздержаться от этого. Я взялась за неё обеими руками, отчего Сумо сделал странный звук. Я с улыбкой на лице нежно приласкала эту рукавицу.

— Приятно познакомиться, Сумо.

— О-ох, меня зовут Джайсолбразер…

— Чего? Давай без шуток. «Сумо» же пойдет, не? »Сумо» идеально подходит тебе! Ну же, дай я буду звать тебя »Сумо».

— Э-э, хорошо. Я не очень…

Ладонь Сумо становилась влажной от пота. Я невозмутимо отпустила её и, сделав вид, что вытираю столик, высушила руки.

Я подправила волосы, оперлась на локти и посмотрела Сумо в глаза.

— Ах… — он нервно отвёл лицо.

«Уже сдался, девственничек? Я очень милая, да ведь?»

— Слушай, а это не ты ли смотрел на меня сегодня днём?

— Э, ох, это, я… д-да. Прости.

Пот тёк рекой с его покрасневшего лица.

«Давно у меня не было такого. Чистая любовь. Наверно, в последний раз это было в средней школе? Я привыкла к тому, что парни, такие же, как и он, признавались мне в своих чувствах»

Кстати, этот мир настолько сексистский, что женщины здесь идут в паре с напитками, а мы, проститутки, находимся на самом днище общества. Ну, о нас можно думать как о дамах из индустрии ночной жизни.

Конечно, некоторые говорят о нас, что мы мусор, но в глазах девственников мы выглядим как взрослые женщины, которых они так желают.

Я смахнула свои волосы назад и соблазнительно улыбнулась. Сумо это поразило наповал, отчего он свесил голову.

«Хе-хе. Ну и как, нравится тебе моя взрослая сексапильность?»

— Итак, как ты нашёл меня?

— Я-я увидел, как ты ела мангамясо в нашем кафе, и я ни разу не видел, чтобы женщина так жадно вгрызалась в мясо, да ещё и в одиночку…

— Кого волнует, как я ела, ты, болван!

«Вот это вот привлекло твоё внимание? Серьёзно? Любишь, когда бабы ведут себя дико? Ладно, к чёрту тогда это изысканное обаяние»

— О, так твоя семья держит кафе? То больше, что на главное улице, да? Родители владеют им? Оно очень хорошее!

— Д-да. Спасибо, — Сумо улыбнулся и вытер с лица пот.

Я ходила повсюду, не особо обращая внимания на внешний вид, и ела много всякого, но в том заведении подавали самые толстые куски мяса. И ещё то место было под завязку забито парнями, что обожают мясо.

Вот почему кошелёк у сыночка прямо рвётся от денег.

Я вскользь задала ему вопросы, с помощью которых выяснила детали его биографии, и к своей радости убедились, что он не лгал. Это был толстый богач — такой клиент особенно приятен.

Я как ни в чем ни бывало обвила его ногу своей.

— Э-э, м, эм?

— Ну, что делать собираешься? Наговорился? Время уже почти вышло.

Время для разговорчиков не может быть продлено. У нас тут не хостес-бар — в приоритете стоит продажа наших тел.

— Кстати, за один раз беру всего семьдесят руберов. Я одна из самых доступных девочек в нашем заведении. Но я отдаю всё тело и вкладываю душу в обслуживание каждого клиента, так что я уверена, что соотношение цены и качества у меня на высшем уровне. А если ты останешься верным мне, я предоставлю дополнительные услуги.

— Э-э, м, эм...

Позже Люп сказала мне, что в этот момент я была подобна орлу, высматривающему добычу.

Сумо поспешно достал кошёлек. Но в этот же момент другая девочка позвала меня:

— Хару, тут кто-то тебя просит!

Очевидно, парень, который недавно лапал меня за задницу, выиграл спор с другим клиентом. Он с ухмылкой на лице держал семьдесят руберов в руках.

Сумо стииснул кошель и опустил взгляд.

— Делай ставку, пока я не ушла наверх. Дашь семьдесят пять, и я откажу ему.

Но Сумо, казалось, смутился и потряс головой. Его колени дрожали так сильно, что мне стало жаль его.

— Можешь купить меня после него, если хочешь. — Я дала мельком взглянуть ему на моё декольте и прошептала ему на ушко: — Чур, твоя девственность принадлежит мне.

Сумо, красный как дарума[✱]Игрушка, олицетворяющая Бодхидхарму, — божество, что приносит удачу., кивнул словно неваляшка.

Я повернулась к смуглому парню и, улыбаясь, открыла руки:

— Ах, как я рада, что ты выбрал меня!

***

Как только дверь в мою комнату на втором этаже захлопнулась, парень опрокинул меня на кровать.

Затем он встал надо мной и схватился обеими руками за моё платье.

— У меня только два платья, так что если ты порвёшь его, то должен будешь заплатить за него.

Мужик рассмеялся мне в лицо и ухмыльнулся.

— Ох, виноват.

Он отпустил платье и сел на кровать, скрестив ноги.

— Побыстрее снимай его.

Этот парень любит быть грубым с женщинами. В наш первый раз я думала, что он задушит меня до смерти.

Но в это не редкость в этом мире, — точнее, в этой сфере работы. Будучи новичком, я недооценила этого.

— И не душить. За такое придется доплатить двадцать руберов. Мадам, кстати, согласовала эту цену.

— Ладно, ладно, — уклончиво ответил он, снимая носки, и я не смогла понять, слышал он меня или нет. По комнате распространился мускусный мужской аромат.

— Покажи задницу.

О, и ещё он прётся от задниц.

Его любимая попка, Шекурасо, берёт сто пятьдесят руберов за один раз, так что когда он не может позволить себе её, он выбирает мою растущую.

Я встала на четвереньки и выставила задницу. Он похотливо осмотрел мои дырочки, от ануса до чудесной розовой киски, а потом шлёпнул меня по заднице.

— Нет у тебя жопы.

Мы смирились с тем, что шлёпания будет достаточно; что скоро она будет лучше. Проститутки — всего лишь инструменты.

Некоторые парни вроде Тибы заставляют нас делать всю работу за них, тогда как грубые делают то, что им вздумается. Я бы сказала, что последних больше.

В том мире я выполняла похожую работу. Но в те года, когда я была маленькой девочкой, были и чудаки, сдувавшие пылинки с меня, и те, кто использовал меня как игрушку, но таких жестоких, что я думала, что умру, не было. Даже мой парень с небольшими садитскими наклонностями был нежен во время секса.

В этом мире женщины ничего не стоят. Меня можно заменять бесконечно: сломай меня, и на моё место встанет новая.

— Ать!

Он снова шлёпнул меня по заднице. Шлёпание для него — это прелюдия. Настоящие профессионалки мокнут от одного только этого, но для меня это невозможно. Меня просто так не воспитали.

— Прошу прощения, подожди секунду, я намажу йог.

— Взмокни от настроя, блядина!

— Прости, но мне и правда будет больно, если я не сделаю этого. Пожалуйста, дай мне сначала смазать.

Всё ещё стоя на четвереньках, я смазала киску. Задница пылала.

Я остановила его прежде, чем он вставил, и размазала пасту из лютя, да побольше, на всякий случай.

Огромный член этого мужика пугал меня.

— Поехали!

Словно хвастаясь своим размером, он безжалостно вставил его целиком.

Я чувствовала его нутром. Когда он начал двигаться, мне стало трудно дышать.

И он всё продолжал шлёпать. Он шлёпал меня так много, что задница онемела, и я не могла сказать, больно мне или нет.

— Ах, м-м, м-м. — Я отключилась, и мой собственный голос стал каким-то чужим.

«Эй, секундочку, а чего это я так мило стону? Как будто я реально получаю от этого удовольствие. Почему я позволяю этому старикашке слышать мои приятные вскрики?»

Он слишком увлёкся и положил руки мне на шею.

— За удушение ещё двадцать руберов… — еле-еле напомнила я.

Он улыбнулся и кинул на кровать две большие монеты — двадцать руберов.

«Не хвастайся тут, что ты умудрился выиграть тот спор, козлина!»

Ничем не сдерживаемое давление стиснуло мою шею, и язык сам по себе выскочил изо рта.

— Х-хва…

— Ты установила цену! Хватит ныть и напряги пизду!

Я испытала ужас и боль от того, что меня душат сзади, и по щекам потекли слёзы. Его член стал ещё больше (или же я просто сжала его), но мне стало больно.

Слыша, как я хриплю и еле дышу, он рассмеялся мне прямо в ухо.

— Это тебе за то, что ты недооцениваешь мужчин, тупая сучка. Постарайся не сдохнуть!

Он навалился на меня и, всё ещё сдавливая мою шею, начал вонзать как бешеный.

В голове стало пусто, и я лихорадочно начала втягивать воздух.

— Вот так!

Он невероятно сильно сдавил мою шею, и когда я подумала, что попала в беду, он начал кончать. Я сжала зубы и чудом осталась в сознании.

Закончив оргазмировать, он отбросил меня.

— Слушай, извини.

Он улыбнулся напоследок и шлёпнул меня по заднице.

Я приняла душ, повязала бант вокруг шеи, где остались следы, и вернулась в кабак.