Глава 5

Настал день дебюта Рики. Отмыв его с головы до ног, Кэл принес смену одежды и благоговейно представил Рики нечто, напоминавшее его прежний черный кожаный наряд. Под ним Рики надел простую серебристую майку-сеточку. По сравнению с доступными в трущобах синтетическими тканями, разница в качестве — пошиве и ощущениях — была словно небо и земля.

Кожаные штаны были лучше прозрачных нарядов рабов, в которых они были все равно, что голыми, так что Рики не мог не вздернуть брови, ожидая очередного подвоха. Возможно, он копал слишком глубоко, но в компании других Блонди ход мыслей Ясона оставался за пределами понимания.

— Хочешь, чтобы я это надел? — спросил Рики.

— Да, — твердо ответил Кэл. — Наш хозяин выбрал это для Вас.

Готов поклясться, это тот же костюм, что я в шестнадцать лет носил.

Раньше, увидев принесенную Дарилом одежду, Рики мог воспринимать ее лишь как расплату за все свои издевательства над Дарилом. Но затем он понял, что остальные рабы еще хуже одеты.

Позже причины стали совершенно ясны.

Рабы, с которыми он до этого встретился в номере пентхауса, были еще не распустившимися детьми. У всех осталось бы неприятное послевкусие, нарядись Рики в такую же блестящую, броскую, открытую одежду.

Хотя белье состояло из тонких стрингов, прикрывавших его интимные места. Не открывая ничего до конца, они вызывающе демонстрировали все очертания его тела.

Согласно установленным традициям, одежда раба на дебютной вечеринке призвана была продемонстрировать его кольцо раба. В прошлый раз Ясон коротко заявил, что Рики «еще обучается», и на этом вопрос был закрыт. Ясон смог отделаться с такой напыщенностью лишь потому, что Рики был трущобным полукровкой, исключением из всех правил.

Но уже гуляли шепотки о том, что Рики носит специально изготовленное кольцо типа «D», и Ясон не мог опять такой же фокус провернуть. Так что выбор черной кожи демонстрировал упорство самого Ясона. Или же это был его собственный вариант расплаты за наложенное на Рики наказание.

Словно просчитав все с точностью до секунды, Ясон пришел, когда Рики закончил одеваться. Обычно струящиеся волосы были аккуратно собраны сзади. Ясон оглядел Рики, его взгляд скользнул по чертам Рики, словно язык по губам.

— Отличная работа, — заметил Ясон своим неизменно холодным голосом.

Поэтому ответ Рики, сглаженный иронией, был почти машинальным.

— То есть, возьми ты грубую беспородную обезьяну и хорошенько ее наряди, результат таким же был бы?

— Представление начинается, и сегодня большой финал. Попробуй повеселиться, — спокойно произнес Ясон, зная, что веселиться Рики не будет.

Рики глянул на Ясона исподлобья.

— Если не заставлю тебя лишний раз краснеть.

— Ну, в рамках здравого смысла.

— Ха. Значит, если я и правда там все не разнесу, кто-то другой обречен споткнуться о собственную ногу. Так ведь?

Именно так все и будет, что бесконечно злило Рики. Все шли на вечеринку, надеясь, что там начнутся проблемы.

— Конечно, ты ведь теперь не настолько невоспитан, чтобы дважды один и тот же фокус проворачивать, верно? — спросил Ясон.

Но, конечно, Рики бы не стал этого делать. Так вот к чему все сводится?

Ясон должен был понимать, что устраивать учебную стрельбу или намечать худший сценарий особого смысла не было, так что, поднимая подобные вопросы, он просто специально навлекал неприятности.

— Хочешь, чтобы я добавил волнений в развлекательных целях? — со вздохом спросил Рики.

— Неплохая идея, — холодно ответил Ясон. — Считай это ценой за допуск на твой первый прием.

Отношение Ясона отражало чистейшую концентрацию извращенных удовольствий, царивших в мире Блонди.

Хотя Ясона подобное описание совершенно не волновало.

Даже при соблюдении осторожности раздражающие неприятности подобно осьминогу тянули к Рики свои щупальца, обхватывая его. Плохо было уже то, как Ясон манипулировал им и заставлял плясать, словно марионетку. Меньше всего ему хотелось ввязываться в скандал и устраивать завал.

— Ну, когда придет время, мы просто разыграем карты по ходу, — произнес Ясон, лично добавляя Рики последние штрихи, застегивая его ошейник и беря поводок изящным умелым движением.

Было семь часов вечера. Игнорируя атмосферу неловкости и вездесущее ощущение дурного предчувствия, Ясон беззастенчиво прибыл на дебютную вечеринку, ведя на поводке Рики. На смену тихим шепоткам разговоров пришло тревожное молчание.

Рики явно был не в настроении. Для новых рабов дебют мог стать главным в жизни торжественным событием. Но для Рики это было просто еще одна сцена текущего фарса.

Наблюдавшая со своего почетного места элита не могла скрыть любопытства во взглядах. Внимание их рабов, робко жавшихся у ног хозяев, было направлено на Рики. После того, как он месяц исполнял роль посмешища, все знали его в лицо и по имени. Им словно демонстрировалась вся его негодность.

Презрение, зависть и ненависть. Рики привык ко всему этому. По Эосу давно ходил слух, что он — раб Блонди. Хотя никто не сомневался в его правдивости, при виде Рики рядом с таким редкостным хозяином, они ощутили не просто любопытство, но неожиданный шок для их чувств.

Блонди с самой вершины иерархии власти и презренный полукровка с самого дна. Такое сочетание было почти невообразимо. Эта невозможность — пара, запретная по своей природе — появилась у них прямо перед глазами. Сочетание черного и золотого переполошило их эмоции.

Рики, которого все они узнали и возненавидели за последние несколько месяцев, вели на поводке — и не «вещь» — но Ясон. Это породило новый шепоток удивления.

Невероятно отточенные и аккуратные, словно высеченные из гранита линии. Аура исключительности. Неопровержимая правдивость увиденного лишила их дара речи. Рики ждал слов осуждения и презрительного смеха со стороны других владельцев, но одним лишь многозначительным взглядом Ясон обозначил источник истинной власти.

Помимо холодного, нерушимого факта его роли раба Ясона, Рики не особо задумывался о том, что является рабом Блонди. Все остальное было запоздалыми раздумьями. Он не нуждался в видимости. Каким бы провокатором он ни казался сторонним наблюдателям, ему и в голову не приходило вести так себя специально.

Расположившихся в специально приготовленной для них клетке новых рабов впервые называли по имени. Это была их минута славы. Рики же это раздражало. Его не волновало, что до или после него ни одному рабу не удавалось отведать эту славу дважды. Одного этого хватало, чтобы вызвать выражения откровенной зависти и враждебности на лицах.

Во время своего короткого мига под солнцем рабы выставляли себя на всеобщее обозрение. Скорее, не Рики отгораживался от них, а они использовали этот шанс, чтобы отделить себя от него. Для Рики это было куда предпочтительнее их неловких попыток ввязаться с ним в спор.

По сравнению с остальными детишками, он сиял полной, смягченной выдержанностью и достоинством зрелости. Было очевидно, что, несмотря на чьи-то ожидания и надежды, никакому безрассудному незваному гостю не проникнуть на его территорию.

В этом было главное отличие от его первого приема. Там, в номере пентхауса, рабы приняли его за слугу. Теперь они вели себя совершенно иначе, изо всех сил стараясь избегать взгляда Рики. Но пропасть между видимостью и их неукротимым любопытством было не скрыть.

Какое разочарование. Ну, пора дать отдых старым извилинам и расслабиться. Рики ни о чем не жалел. Впереди не маячило «развлечение» Ясона. Для Рики это было величайшим достижением.

В результате, он смог переключить свое внимание на расположенный над клеткой виртуальный дисплей, где отображались досье на всех рабов. В прошлый раз он был слишком занят, отвечая на направленные в его сторону оскорбления и презрение. Он даже не заметил его.

Значит, раб Орфе принадлежит серии Вардиа. Товары класса «Оникс» требуют денег. Если дело касается личных вещей, этот парень любит порисоваться.

Все лучшее для элиты. Они всегда первыми выбирали среди рабов всех производителей соответствующего качества и ранга.

Если стоявший на вершине иерархии Блонди доходил до того, что заводил трущобного полукровку, а потом возвращал его в Эос, значит, наверное, и остальные могли совершить один-два опрометчивых поступка. Это могло привести к ослаблению порядка.

Так всем мужчинам обрезание сделали? Наверное, это сейчас в моде.

Член был символом силы и власти. В трущобах эрекция, выносливость и техника считались тремя основными атрибутами оценки мужских способностей ниже пояса. Убежденность в том, что крайняя плоть скрывает слишком многое, демонстрировала преобладание неустойчивых предпочтений.

Хотя само по себе это не означало одобрение обрезания в трущобах. Там выживали самые приспособленные. Ножевую рану на пенисе, скорее всего, приняли бы за следы «линчевания». Какими бы ни были причины, полукровку с таким шрамом никогда не стали бы воспринимать всерьез.

В барах знакомств у полукровки всегда был богатый выбор для секса без обязательств. Но, каким бы снисходительным ни был парень, шепотки на эту тему были другим вопросом.

В Эосе говорили — это считалось вульгарным юмором — что оттягивание крайней плоти невинного раба и обучение его мастурбации было обязанностью «вещи». Помимо этого сексуальные контакты раба и «вещи» сурово наказывали, когда о них узнавали. Конечно, к приказам хозяина эти правила не относились.

Если Рики правильно помнил, когда дело касалось рабов мужского пола, крайняя плоть считалась доказательством девственности, и ее наличие на первой оргии воспринималось большинством рабов как дополнительный плюс.

Но это плюс ничего не значил. Просто повод для громких заявлений и разговоров о том, что трущобный полукровка до их уровня не дотягивает. Рики вынужден был заключить, что они глупы, как и всегда.

Рики их глупость не волновала. Но после его ухода рабы в Эосе сменились. Поскольку во время шоу и болтовни в клетке делать было нечего, Рики занялся изучением досье рабов, запоминания каждое имя и лицо.

— Какая скука, — откровенно недовольно проворчал Гидеон Лагат, откинувшись на своем кресле за ближайшим к отведенной для рабов Блонди клетке столиком. Раб Гидеона трусливо сжался у его ног, словно это он был причиной недовольства хозяина.

Обычно, собираясь вместе, рабы начинали сплетничать. Но в таких особых случаях, как сегодня, они сопровождали хозяев. Все лишние разговоры запрещались. Раб мог лишь терпеливо сидеть у ног своего хозяина.

В обустроенных специально для рабов салонах для них была выставлена еда и напитки, так что они могли лакомиться от души. Но на официальных мероприятиях им разрешалось, есть лишь то, что давал хозяин. Требования к поведению во время подобных событий невероятно их изматывали.

Проступок раба был позором для хозяина.

За плохое поведение на официальном мероприятии полагалось соответствующе жесткое наказание. Как часть воспитания, каждый раб в Эосе пережил телесное наказание, так что сопровождавшие его страх и боль дели их раболепно послушными.

— И что же здесь скучного? — с ноткой неодобрения в голосе спросил Орфе. Организацией занимался он, так что его реакция была предсказуема.

— Все как обычно. Никаких сюрпризов. Говорю же, скучно.

— Никаких сюрпризов? — спросил Айша Розен с улыбкой на губах.

Между рабом Айши и Рики некогда существовали «трения». Точнее, Рики был в плохих отношениях со всеми рабами, но трения с рабом Айши были хуже всего.

Строго говоря, это была односторонняя неприязнь. Когда бы Рики ни попадался ему на глаза, раб Айши увязывался за ним и оказывался избитым. Гордость раба производства Академии не могла сравниться с упрямством полукровки из трущоб.

Хотя чистокровный раб выводился путем селекции, он все равно обладал природными мужскими инстинктами, заставлявшими его метить территорию и скалить клыки. Рики эту истину повсюду наблюдал.

Рауль называл это «вызванной феромонами агрессией», химически обусловленной биофизической цепной реакцией. Айша же считал, что для объяснения феномена недостаточно данных. Рики в какой-то необъяснимой форме стал скрытым фактором. Чистая сила заразы интриговала его, но он всегда высказывал свои теории в неясных выражениях.

— Но отправить вернувшегося волка к этим беззащитным ягнятам довольно волнующе, верно? — заметил Маркус Джейд. Он не пытался скрывать намек на критику в адрес Ясона.

— Волнения от встречи с волком недостаточно.

— Какое именно волнение тебе нужно?

— Новое развлечение, которое едва ли доведется увидеть, разве что в подобных случаях, — сказал Гидеон, переходя сразу к делу.

— О, ясно. А ты что думаешь, Ясон?

— Провести свой дебют без накладок — это его долг, верно?

— Едва ли тебе стоит так говорить, полностью проигнорировав стандарты внешнего вида для приемов. Не слишком убедительно. — Укол от Сильберта Домина сопровождался косым взглядом. — Какие новые отличительные черты у твоего бумеранга? Ты надеялся прошлый раз переиграть?

Ясон беззаботно ответил:

— Нет, думаю, сейчас это было бы неприятно.

Как и ожидалось, Рауль хранил молчание. Он был первым среди тех, кто придерживался умеренных взглядов и надеялся, что этот дебют завершится без всяких происшествий.

Даже мимолетное замечание Рики могло удвоить его влияние на других рабов. Если это случится, обладатели слабого иммунитета падут жертвами. В прошлый раз нанесенная Рики травма породила среди рабов волну психосоматических заболеваний.

Каким бы «взрослым» ни стал Рики по сравнению с теми временами, сущность полукровки за ночь не изменится.

— Похоже, возвращение в старые угодья обострило его инстинкты полукровки.

— Хочешь сказать, он отрастил вырванный клык?

Говорилось это с восхищением или нет, было неясно, но то, как высказывались товарищи Ясона — не пытаясь скрыть свое внутреннее любопытство — заставило его вздернуть бровь.

— Кажется, ему больше сексуальные игры со связыванием подходят, чем нелепое оголение.

Замечание Айши вызвало несколько понимающих улыбок тут и там. Рабы у них ног — не способные уследить за ходом разговора хозяев — были поражены неестественными усмешками хозяев. Рабы выглядели такими зачарованными, словно дружно оцепенели.

— Так ты до сих пор используешь все то же кольцо типа «D»?

— Именно, — подтвердил Ясон.

— Его и правда приходится так часто отчитывать?

— Просто придерживаюсь самого удобного варианта.

— Среди рабов только у него настолько дурной нрав, что кольцо на член требуется.

— Какое-то время такие кольца были популярны, но, похоже, не подошли по стилю.

Данный тип кольца представлял собой трехжильный мешочек, удерживавший член и яички раба плотно прижатыми к промежности. Некогда оно вызвало волну любопытства, но, в конечном счете, служило лишь для грубой демонстрации интимных мест. Для посвященных спариванию вечеринок оно оказалось неподходящим и потому заработало дурную репутацию.

В конечном счете, кольцо раба ценилось, в основном, как украшение и идентификационное устройство. Поэтому, если необходимо было отрегулировать эрекцию, у декоративных жгутов были свои границы. К тому же, многие молодые мужчины с низким болевым порогом плакали от боли, неприглядно кончая.

— Кольцо раба предназначено, чтобы его показывать. Ты так не считаешь, Ясон?

— Трущобному полукровке не нужны побрякушки, настолько превосходящие его средства и уровень, — сразу ответил Ясон без малейшего намека на обиду.

Рики обладал редким самосознанием. Он не хвалил никого без необходимости и серьезно относился ко всем своим делам. Два его обсидиановых глаза были ценнее любой драгоценности.

Рабы у ног Блонди понятия не имели, что такое кольцо типа «D» и никогда его не видели. Но они знали, что его используют именно для укрощения мужчин. Так что они приняли слова Ясона за чистую монету. Грубый и буйный трущобный полукровка заслужил такую неказистую вещь.

Они услышали правду прямо из уст Ясона: породистые чистокровные вроде них самих были другого уровня, намного выше ничтожного трущобного отброса. От таких мыслей бурлящая зависть ослабла.

Но Блонди знали, что это не так. Сделанное на заказ, высокотехничное кольцо Рики стоило намного дороже украшений. Они еще не успели своими глазами убедиться в его практичной функциональности, потому что Ясон никогда не отправлял Рики на спаривание или оргию.

— Ясон, как на счет небольшого развлечения, чтобы ускорить темп?

— И что же это будет?

— Небольшая демонстрация того, как кольцо типа «D» работает на практике?

— Разве я не заплатил полную цену за его возвращение?

— Поэтому я и говорю, небольшое развлечение, — настаивал Гидеон.

— Легкое унижение для новичка — это одно из негласных правил приема. Остальные звезды сегодняшнего шоу уже причастились к Эосу в нашей специальной клетке. Почему кого-то это должно обойти?

Говоря о своем собственном искаженном понимании ситуации, Гидеон дернул подбородком в сторону клетки. Внутри, купаясь в сияющем свете, новые рабы неловко щеголяли своей привлекательностью и доступностью. Возможно, чувствуя давление из-за направленных на них взглядов, они наливали и выпивали один напиток за другим. Но только Рики не брал бокал.

— Ясно. Чего и следовало ожидать, бдительная осторожность возвращенца во всей красе.

— Не вызовет ли присутствие на дебюте подобного отродья травму у новых рабов?

— Хотя так показ еще интереснее становится.

На лицах Блонди появились хитрые кривые улыбки. Рабы у них ног переглянулись, их щеки вспыхнули, потому что не могли не вспомнить глупость собственного дебюта.

— Учитывая, сколько в венах обычного трущобного полукровки никотина и наркотиков, этот удивительно чист.

— Его низкий уровень сопротивляемости оказался сюрпризом.

Стол в центре клетки был щедро уставлен разнообразными коктейлями и напитками, все приправлено афродизиаками. Поэтому Рики и не приближался к ним.

Это Гидеон и назвал нарушением правил. Если Рики не хочет подыграть, значит, необходимо ввести другой отправной переменный параметр, и кольцо типа «D» подходило идеально. Оно было не просто украшением. Ясон заказал его специально, чтобы воспитать из трущобного полукровки раба Блонди. Но дикое создание было еще не в идеальной форме.

Конечно, согласно техническим характеристикам сделанного на заказ кольца, у него было одно предназначение. Гидеон настаивал на демонстрации этой особой черты, поскольку до сих пор ее никто не видел. Как и раньше, нежелание Ясона отправлять Рики на оргии было легендой. Если упустить эту возможность, едва ли появится новая.

Поэтому они так себя и вели. Хотя желание увидеть работу этой нанотехнологии в условиях реального мира явно пробуждало не только чистое интеллектуальное любопытство.

— Хорошо, — объявил Ясон после демонстративных раздумий и слегка нажал на крупное кольцо, которое носил на среднем пальце левой руки.

Внутри специальной клетки Рики закончил просматривать досье рабов на виртуальном дисплее. Его внимание переключилось на стол и открытый бар, где собралась стайка юных рабов. Он прищелкнул языком. Эй, ребятки. Как бы вы пить не хотели, эта гадость не поможет. Я больше в эти игры не играю.

Рики знал, что простой воды на разлив не было. Одного воспоминания о том, что он пережил в прошлый раз, хватило, чтобы по спине холодок пробежал. Тогда, ввязавшись в драки с выведенными Академией рабами, он опустошил половину бара, и после каждого напитка сухость в его горле росла.

Другие рабы важничали и изящно наполняли свои бокалы из кувшина, но Рики взял сам кувшин и осушил его; нектар переполнял его рот и стекал по подбородку. Его это не заботило. Он облизал губы и вытер подбородок тыльной стороной ладони.

Да, я был так плох.

Рабы в клетке открыто фыркали и улюлюкали. Рики их игнорировал. Трущобных полукровок не заботили тонкости, так что у него не было нужды поддерживать какую-либо репутацию.

Он хотел смутить Ясона грубым, диким поведением, которое остальные рабы не смогли бы даже при желании повторить. Ударить кулаком прямо по чести и идеализированному образу этого Блонди.

Но затем пламя в его животе внезапно погасло, сменившись чем-то иным. Его нутро охватил жар, странная и ленивая пульсация, запал замедленного действия, постепенно подбирающийся к заряду. Когда он узнал безошибочные признаки возбуждения, было уже слишком поздно.

Трущобные полукровки считались взрослыми с тринадцати лет. Рабы Эоса были созданы скороспелыми, готовыми к оргиям с десяти лет. Будучи старше, Рики давно уже лишился девственности. Конечно, его партнером был Гай. Его духовная связь с Гаем была сильна, и любое их совместное занятие казалось лучшим, включая секс.

Если Гай был в настроении, они это делали. Вот и все. Так что их секс был исполнены теплоты и нежности. Они имели друг друга до полного удовлетворения. Никто не оставался недовольным. Незачем было жадно поглощать трапезу.

Но после того, как Рики забрали в Эос, Дарил каждый день сосал у него, а руки Ясона исследовали сам корень его удовольствия, четко настраивая тело Рики на каждое деликатное прикосновение. Его страсти легко разожглись афродизиаками, и, разгоревшись, огонь сексуального удовольствия не желал гаснуть.

На своем первом дебюте, он накрыл рукой перёд своих узких плавок и сильно сжал. Его соски настолько затвердели, что от одного лишь движения ткани по плоти у него грудь дернулась. Бушующее пламя невыносимо прожигало его тело. Обжигающее. Пульсирующее. Сводящее судорогой. Но как бы рьяно Рики ни мастурбировал, он не мог кончить, не мог извергнуть семя.

Подмешанные в напитки афродизиаки были разработаны, чтобы вызывать сексуальное возбуждение у неопытной молодежи, но не давать телу достичь оргазма. Но, что хуже, хотя для невинных рабов производства Академии никаких побочных эффектов не было, для Рики они оказались особенно жесткими.

Каждого раба, выращенного в стерильных условиях производственного центра, содержали в идеальном состоянии, так что побочные эффекты от наркотиков на них не действовали. Они разводили ноги и ворковали, щупая свои налившиеся гениталии и снова и снова выставляя себя дураками, а Рики корчился в агонии. Созданные для рабов препараты обернулись пыткой для тела трущобного полукровки.

Когда он проснулся следующим утром, воспоминания ускользали от него. Он не помнил, что именно делал, разве что это было чем-то постыдным. К тому же, из-за затяжных побочных эффектов у него случилось похмелье, словно он напился дешевой выпивки. Остаток дня он провел, свернувшись в постели.

Из-за этого болезненного опыта Рики никогда не прикасался ни к напиткам в салонах для рабов, ни к закускам и десертам, предлагаемым в качестве перекуса.

Как бы ни пересохло у него в горле, он ел только из проверенного запаса фруктов у себя в комнате. А отправляясь в тренажерный зал потренироваться, он всегда брал с собой свою бутылку воды.

Дарил говорил, что Рики незачем таким подозрительным быть, но в то время он никому не доверял. Выходя из комнаты, он попадал в мир, ненавидящий и презирающий его, полный людей, ни во что не ставящих его жизнь. Хотя он не сомневался, что может самостоятельно любые счеты свести, его чувство осторожности противилось мысли есть что-то в салонах, и в ближайшее время исчезать это недоверие не собиралось.

После этого они с Ясоном посетили некоторое количество дебютных вечеринок. Ясон был бы рад позволить ему пропустить все мероприятия, но присутствие на приемах было обязательным. Рики нечего было сказать по этому поводу. Но он ни разу не взглянул на клетку, где его так жестоко унизили. Сидя у ног Ясона, он дремал, дулся или слушал музыку в наушниках. Когда остальные Блонди указывали на неподобающее поведение Рики, Ясон их игнорировал.

Так Рики пришел к выводу, что у рабов есть особые общие черты и иммунитет к подсыпанным в напитки наркотикам. Эти дебютные вечеринки становились небольшими лабораториями, где рабы были подопытными свинками.

Основываясь на полученных данных, разрабатывали препараты, соответствующие индивидуальной реакции рабов, которые затем использовались во время оргий. Величайшим достоинством рабов была их похотливость, это было впечатано в их мозг.

Рики никогда не накачивали этими афродизиаками, потому что он больше ни с кем не сближался, ни на публике, ни тайком. Кроме Мимеи. И эта опрометчивость случилась лишь раз. В Эосе, где «свободный секс» на публике был главной целью, Рики не собирался снова так грубо обнажаться после четырех с половиной лет.

По мнению Рики, ему и первого дебюта хватило. Он не мог стереть из своей памяти следы того ужасного инцидента. Так что как бы ему ни сушило горло, пользоваться открытым баром в клетке он не собирался.

У некоторых рабов уже тяжелели веки, и плыл взгляд. С красными лицами они повизгивали, словно уличные собаки. Неопытные юноши и только-только входящие в пору расцвета девушки, словно охваченные жаром, демонстрировали свое сексуальное возбуждение в формах, возникших в их неискушенном воображении. Вот в чем действительно заключался настоящий «дебют» на первой вечеринке, истинный источник наслаждения для зрителей.

По крайней мере, этот фарс скоро закончится, думал Рики, мельком поглядывая на зрителей и скрепя зубами, словно оскалившийся волк.

В этот момент кольцо на его промежности начало нагреваться. Поначалу это было практически незаметно. Легкое и незаметное ощущение. В следующий миг возникло такое чувство, словно теплый язык лизнул кончик его члена.

Рики сглотнул. Какого черта?.. Ему не показалось. Щекочущее покалывание кольца стимулировало подкожные нервы. Рябь удовольствия волнами расходилась от центра его промежности. Это был неудержимый несущийся поток блаженства.

Рики широко распахнул глаза. Этот чертов ублюдок! Крутанувшись, он зло посмотрел на стол, где сидел Ясон и остальные Блонди.

— Только взгляните. Такую реакцию и толковать не надо.

— Довольно быстро его безразличие трещину дало.

— Так вот на что новейшие технологии способны. Не стоило удивляться.

— Что за злой взгляд? Мне не нравится, как он на нас смотрит.

— По-моему, мы ранили его гордость, просто и очевидно.

— Ясон, думаю, надо немного сильнее бичом щелкнуть. Ты ему слишком много свободы оставляешь.

— Но реакция интересная. Он совершенно изменился.

— Ясон, о какой точности контроля идет речь?

Компания Блонди беззаботно болтала, не отрывая взгляда от Рики. Но, что бы они ни говорили, рабы были очарованы огнем в глазах Рики, и эта врожденная жестокость их шокировала. Такое доказательство непоколебимого духа Рики заставило Ясона улыбнуться.

В Эосе существовал обряд инициации, после которого новые рабы считались частью привилегированного класса. Когда «дебют» удовлетворял всеобщее любопытство, клетку вокруг рабов убирали. Но никто из них не поднялся на ноги. Их мозги настолько пропитали мысли о сексе, что они просто не могли. И так и должно было быть.

Перевозбужденное состояние новичков рассматривалось под каждым углом и транслировалась на виртуальные экраны. В то же время, независимо от ранга и старшинства, бывалые рабы подбирались взглянуть поближе на новичков, которые еще недавно скакали, погруженные в свои похотливые грезы.

У рабов были свои способы хорошо провести время. Даже по завершении ночного «развлечения» боевое крещение новичков и близко не заканчивалось.

Но затем Рики — согнувшись — поднялся на ноги.

Топот спешащих рабов внезапно стих. Рики не притрагивался к напиткам. Но примерно на середине мероприятия его поведение резко изменилось. Другие хозяева обсуждали между собой, не накачали ли его, в качестве части наказания, афродизиаком замедленного действия.

Бывалые рабы не прислушивались к словам своих хозяев, но они заметили — со злорадным удовлетворением — что с лица трущобного полукровки пропало надменное выражение. Но они так же осознали, что теперь этот опасный трущобный полукровка бродит среди них.

Словно проводя четкую черту, отделяющую его от остальных, Рики выпрямился. Он глубоко вдохнул и обвел комнату страшным взглядом, подобно косе рассекавшим толпу рабов. Он неловко двинулся к столику, за которым сидел Ясон.

Словно выстраиваясь вдоль невидимых линий — или же под давлением чистой силы и страха его присутствия — рабы освобождали Рики путь. Он шел твердым и размеренным шагом, хотя и не своей обычной решительной поступью.

Рабы, во время приема тихо и послушно жавшиеся у ног хозяев, внезапно исчезли.

Тринадцать главных Блонди Эоса сидели за столиком, к которому направлялся Рики. Без всякого страха он смотрел в эти лица, на которых застыло выражение превосходства.

— Эти трущобные полукровки — упрямые создания, — заметил наполовину удивленно Орфе.

— И это спустя полтора года, — сказал не менее оторопевший Айша. — Чем он старше, тем наглее.

— Этот странный зверь продолжает рушить своим поведением наши ожидания, — произнес Гидеон с кривой усмешкой.

Но внимание Рики было сосредоточено на одном лишь Ясоне. Он сказал неестественно хриплым голосом:

— Выключи его.

Слабая пульсация до сих пор пробегала по его бедрам.

— Выключить что? — спросил Ясон. Его невозмутимый голос звучал, словно скрежет ногтей по доске. По сравнению с отсутствием собранности у Рики, Ясону ее было не занимать.

Глаза Рики угрожающе прищурились.

— Я сказал, выруби его к черту.

Такая неподобающая рабу гордость. Такие непростительные выражения. Увидев, как раб — помимо прочего приученный к абсолютному послушанию — оскорбляет хозяина, остальные подняли шум. Они смогли взглянуть на норов трущобного полукровки, о котором ходили слухи.

— Почему ты не угостился напитками в клетке? — спросил Ясон.

Этот вопрос еще больше разозлил Рики.

— Какой идиот будет их пить, зная, что в них подмешано?

— Это часть наказания.

— Издеваешься? — глаза Рики превратились в щелочки, губы сжались в напряженную линию.

— Кроме тебя никто никогда не возвращался. Пренебрежение подобными жестами щедрости было воспринято как некое нарушение традиционных правил этикета.

Кем? Рики не было нужды спрашивать. Он обратил бурлящий жар своего взгляда на ряд сидевших за столом Блонди.

— Ясон, — едко произнес Силберт, — это животное еще совсем не объезжено.

Если хозяин не приказал иначе, раб обязан склонять перед ним колени и молиться на него. Каждый раб это знал. И Рики тоже. Но этот слабый непрерывный пульс порождал дикий беспорядок в его сердце и мыслях, лишая его разум логики.

— Ясно, — произнес Ясон и снова слегка покрутил кольцо

Сильная пронзительная боль резко прервала слабую пульсацию у Рики между ног. Он приглушенно крикнул и упал на месте.

Что бы ни вызывало эту слабую пульсацию, теперь оно, похоже, тщательно нацелилось на все его эрогенные точки. В ответ на стимуляцию Рики сжал свою промежность и согнулся пополам с подергивающимися конечностями.

Вот — чертов — ублюдок — завязывай…

Порождаемые кольцом ощущения не стихали, отличаясь точностью и устойчивым ритмом. Рики успел забыть чуждое удовольствие, порождаемое кольцом. Когда его брал Ясон, оно усиливало ощущения и помогало ему продержаться дольше. Он не мог свыкнуться с неповторимыми чувствами, пробуждаемыми в нем Ясоном. Рики оставалось лишь вертеться, издавая гортанные стоны.

Я его убью! Однажды этому мудаку придет конец!

Невыразимая, невнятная ненависть Рики казалась не менее оформленным ругательством, чем произнесенные вслух слова. На одном сжатом вздохе он проклинал Ясона, на другом — безудержно восторженно стонал.

Наркотик Ясона циркулировал по его телу, неумолимо впитываясь в саму его суть. Рики вздрагивал и стонал, выгибая спину. Он знал, насколько бесстыдным становился, когда слетал с катушек.

Выключи!..

Но он не мог прекратить полностью раскрываться.

Выключи эту чертову штуку!..

Хуже и быть не могло.

Ясон лениво и грациозно поднялся на ноги. Он подошел к безмолвно корчившемуся в жестоком экстазе Рики. Опустившись рядом, он запустил пальцы во взъерошенные черные волосы. Ясон прошептал:

— Это наказание за такие плохие манеры.

Не за возвращение, не за нарушение правил дебютной вечеринки, но за такое грубое поведение на официальном мероприятии.

Рики сжал зубы, искры удовольствия гладили и обжигали его мозг. Своими интригами Блонди подстрекали Ясона, а он проглотил наживку целиком. Слишком злопамятно было бы сказать, что он пожал то, что посеял. Пышущий в черепе Рики жар был совершенно другим созданием.

Дебютная вечеринка закончилась в десять часов вечера.

Рики и Ясон уходили, как и пришли, с поводком, который не отстегивали до самых апартаментов. Рики нес на своих плечах тяжкий груз раскаянья.

— С возвращением, — сказал Кэл, но его учтивое приветствие прозвучало далеким. Рики глубоко дышал, успокаивая бешенное сердцебиение. Помимо его физического состояния, он ощущал еще большую душевную усталость.

И все еще не кончилось. Охватившая его на вечеринке лихорадка не отступала. Из-за жара и пота его тонкая майка прилипла к коже. Хотя стимулирующее биение кольца стихло, его отголоски все еще терзали чувства Рики.

Ему было так любопытно и досадно. Почему? За что? Потребовалась вся его воля, чтобы не пристроиться спать прямо здесь, где-нибудь на полу. Он напряг свои дрожащие ноги, ожидая, когда с него снимут поводок.

— Раздевайся, — скомандовал Ясон.

Рики неожиданно вздрогнул. Хотя голос Кэла звучал издалека, расслабленный и мелодичный голос Ясона отдавался эхом, словно доносился из центра его оцепеневшего мозга.

Что? Он не спросил. Почему?

Кэл, как обычно, потянулся за пиджаком Рики. Когда Ясон не смотрел, Рики раздевался быстро. Теперь же у него и выбора не было.

Одевать и раздевать раба было обязанностью «вещи». Рики уже сталкивался с этим раньше — унижение и пренебрежение, следовавшие после секса с Ясоном. От Дарела Ясон даже не пытался скрыть происходящее.

Кэл, похоже, был не против чистить Рики — его тело было влажным и липким, покрытым смазкой и собственной спермой. Или же Кэл к этому привык. В том числе, где, что и как тщательно мыть.

Работой «вещи» было делать все необходимое. А если что-то не было сделано, «вещь» расплачивался за свою же беспечность. Неразумность задания никогда не учитывалась. Никакие оправдания не принимались за достойные. Рики хорошо это понял за три года с Дарилом.

Тогда Дарил сказал ему: «Цель моего существования — обеспечить Вам ежедневные комфортные условия в этой комнате. Это моя работа. Источник моей гордости. Для такого, как Вы, никогда ни от кого не зависевшего, это, наверное, неприятно. Но то, что считалось здравым смыслом в Вашем мире, в Эосе не работает. Так что умоляю Вас, господин Рики, позвольте мне делать то, что я должен».

Искренность слов Дарила сковывала Рики возлагая на его плечи новый груз.

Помимо прочего, он не мог закрыть уши от злословий в адрес Катца. Он не мог забыть то, что узнал. Кэлу оставалось лишь не поднимать шума и притворяться.

Ваш пиджак, пожалуйста. Ваши туфли. Ваши брюки. Вашу майку.

Пока Кэл проворно раздевал Рики, тот смотрел себе под ноги, ничего не говоря. На самом деле, даже когда он не двигался, его тело не могло не реагировать на шорох и легкие прикосновения одежды к коже. И все же, ему не хватало энергии хотя бы раздраженно прищелкнуть языком.

Прилипшее нижнее белье было уже влажным от предспермы. Если бы кольцо не сжимало его член так сильно, все было бы намного хуже. Расстегивая последнюю пуговицу и снимая последнюю одежду, Кэл скоростью и продуктивностью своей работы не вызывал особого чувства стыда. Он лишь выполнял работу «вещи».

Кэл произнес:

— Принести чистую одежду? — Вопрос был адресован Ясону, не Рики.

— Лучше завтра, — спокойно ответил Ясон.

Скрытый смысл был очевиден, и тлеющая животная похоть Рики взорвалась небольшим пожаром.

— Понимаю, — ответил Кэл.

Уголком глаза наблюдая, как Кэл низко кланяется и уходит, Рики опасливо облизал губы.

Ясон, этот сукин сын, поверить не могу…

Вернувшись в свои апартаменты вместе со своим рабом, Элишей, после приема, Рауль глубоко вздохнул. Он превзошел себя.

Рауль не мог поверить в то, какое наказание получил Рики за плохие манеры. Само наказание его не волновало, в отличие от того, что было после. По его мнению, вся ситуация с возвращением была беспрецедентным скандалом. Это было безумие.

Когда Ясон в прошлый раз привел трущобного полукровку в Эос, поднялась небольшая буря. В этот раз назревало иное, более опасное бедствие. Физически и психологически незрелые рабы столкнулись с опасной сексуальностью, излучаемой порочным Рики. Они словно под лучи радиации попали.

С точки зрения уже знакомой с Рики элитой, это был примечательный поворот событий. Даже если забыть, что Рики отпустили назад в трущобы без работающего кольца раба, серьезность положения этого невообразимого «возвращенца» оставалась неоспоримой.

Некогда считавшийся «грубым и непослушным», теперь Рики демонстрировал недавно приобретенную зрелость. В Эосе, где бесконечно сменялись молодые рабы, такие перемены в Рики казались поразительными.

Рауль, встретив Рики после перерыва в полтора года, тоже долго и пристально всматривался в него. Три года воспитания Рики в Эосе, к счастью или нет, нарушили привычный порядок вещей. Как раб, трущобный полукровка не стоил и потраченного на него дня. Но существование Рики стало сокрушительным ударом по тому, что элита считала здравым смыслом.

Проще говоря, Рики был словно граната, заброшенная в сияющую, но скучную спокойную обстановку. Со своими претензиями на преднамеренное нарушение правил, Ясон не смог предвидеть всех последствий.

— Просто раб. Чтобы свести счеты, незачем его рядом целых три года держать.

Помимо этого, эпицентр шторма, Ясона, поглотила и разорвала на части непредсказуемая вспышка.

— Начиналось все с простой прихоти, но его так глубоко затянуло, что даже я удивился. Особенно после случая с Мимеей. Хоть он и андройд, но повел себя как обычный человек. Ясона не понять.

Скажи я, что — что я люблю Рики, ты бы, наверное, рассмеялся. Так ведь, Рауль?

Ясон произнес это с невозмутимым видом, без малейшего намека на то, насколько серьезно его заявление. Рауль не мог выкинуть из головы это признание. Хотя прошло столько времени, оно неискоренимо присутствовало в глубине его мыслей.

Отправить Рики в трущобы, не удаляя регистрационную запись, а потом вернуть его в Эос — ну, Блонди не стали отмалчиваться по этому вопросу.

Тем не менее, никто не останавливал Ясона, протаскивавшего свою логику через каждую прореху в полотне Закона о Рабах и искажавшего истину в своих целях, хотя многие высказывали возражения, вздергивая брови. Но сам Юпитер решил, что, технически, никакой закон не был нарушен.

Не раскрывая свои слабости, Ясон был полностью готов искажать логику себе на благо. В итоге, его ум победил. К другому заключению придти было тяжело, и многие обнаружили, что одним лишь разумом их реакцию не постичь.

Но факт оставался фактом: Блонди не могли сдержать любопытства. Какую цепную реакцию вызовет Рики после своего отсутствия в Эосе? Пытливость и дух приключенчества относились к закладываемым в Блонди качествам. Преодоление бесконечных лабиринтов и решение непостижимых загадок — это была не просто жажда знаний, но сама суть их существования, навечно въевшаяся в их разум.

Орфе без угрызений совести называл Рики созданием с высокой способностью к инфицированию. Но само взыскание «наказания с возвращенца» было произведено с оглядкой на то, что Ясон с его помощью устроит легкую встряску.

Ясон уже откладывал дебют Рики, так что наказание казалось необходимым. Орфе отвечал за Эос. Его условия и договоренности не обсуждались. Обычно новых рабов приводили на прием через две недели после их появления на публике. Раньше никто никогда с этим не затягивал.

Поступок Ясона был исключением из всех возможных правил. Черная кожаная одежда Рики, похоже, специально была призвана спровоцировать Орфе, хотя со стороны Ясона это могло считаться и местью.

И все же, именно то, что Рики так хорошо выглядел, усугубляло последствия. Хоть весь Эос обыщи, другого настолько хорошо сложенного раба не было. Если бы Орфе мог высказать свои мысли, то сказал бы, что грубый, все еще формирующий камень перемолотили и отшлифовали, и Рики так и пылал новой зрелостью.

За вторую половину трех лет, проведенных Рики в Эосе, он растерял такую интересную ядовитую атмосферу вокруг него. Возможно, полукровка лишился своих когтей. Хотя «инцидент с Дарилом» в один миг изменил это суждение.

Раб отмахнулся от системы охраны и покинул Эос. Подобного никто не ожидал. Такой поворот событий оказался ошеломительным. Рики был не столько «полукровкой», сколько диким зверем.

Его нельзя было укротить, нельзя было втереться к нему в доверие, нельзя было обучить. Поэтому Ясон и вынужден был его стреножить. Он собирался любой ценой заставить этого редкого, но прекрасного зверя подчиниться.

С тех пор прошло полтора года.

С него сняли кольцо и выпустили провериться, что принесло действительно поразительные результаты. Если Рауль так считал, то, наверняка, и другие Блонди тоже. Зрелый взрослый — это человек. Такая простая вещь никогда не приходила в голову обитателям Эоса.

Рики оказался тестовым примером, подтвердившим эту истину.

В Эосе всем известная истина гласила: рабы не могут быть взрослыми. Куклы для секса были показателем социального статуса, обычными одноразовыми товарами. Единственная истинная радость в Эосе заключалась в покупке нового.

Но существование Рики навело их на мысль, что могут быть и другие варианты. Рики разрушил сам стержень здравого смысла Эоса. Общее движение могло поддерживаться не только бесконечной сменой рабов.

Рики вонзил раскаленный докрасна кинжал в теорию элиты и предполагаемый шарм нестареющего тела — за пределами зрелости и незрелости, старения, увядания и разложения.

«Я воспитывал трущобного полукровку без внешнего контроля, не заставляя его сидеть у моих ног. Три года, Рауль. Три года понадобилось. И после этого ты ждешь, что я и правда его выброшу?».

Наблюдая возвращение Рики, Раулю впервые подумалось, что он уловил истинный смысл этих слов. На приеме он смог это увидеть.

В том, почему Рики не притронулся к напиткам внутри клетки, никакой тайны не было. Какой идиот будет их пить, зная, что в них подмешано? Именно. Рики хотелось навсегда стереть из своей памяти прошлый позор.

Возражения Гидеона о «нарушении правил» были, скорее, вызваны не недовольством вечерним весельем, но праведным возмущением, когда звезда представления отказалась блеснуть при случае, хотя основа для этого была полностью заложена. Сомнения в эффективности кольца типа «D» были, вероятно, частью замысла, а не невинным вопросом.

Гидеон просто не мог такой шанс упустить. Если все сводилось к битве разумов, когда черное называют белым, а белое черным, он определенно мог настоять на своем.

Но Ясон это учел. Он искажал логику с помощью логики, насмешкой отвечал на насмешку, уклонялся и избегал, скользкий, словно угорь, но в последний момент вытащил туза из рукава. Не притронувшись к телу Рики, но лишь слегка коснувшись перстня на своем пальце, Ясон продемонстрировал мощные способности кольца типа «D».

Преображение Рики было очевидным. Но конечный результат пробудил любопытство и привлек внимание к особенностям и функциям нанотехнологий, использованных в кольце, а не к Рики.

Затем, однако, в ответ на откровенный гнев во взгляде Рики, рассекающем ряды Блонди, Ясон заставил его свернуться в помятый комок, назвав это наказанием за дурные манеры. Это резко изменило настроение вечеринки.

Рабы, державшиеся на расстоянии, но восторженно наблюдавшие за сценой, едва ли понимали, что происходит. В ответ на жаркие оскорбления в адрес Блонди, Рики превратили в хватавший ртом воздух, сжавшийся комок дрожащих конечностей. Но выглядел он не столько неприглядным, сколько причудливо и очаровательно прекрасным.

Четыре года назад он был необъезженным жеребцом, второстепенное событие карнавала. Теперь он был другим.

Рабы были игрушками для любви, которые не могли отвергнуть свои удовольствия. Их выводили и выращивали для этих целей, очарование их сладострастия закладывалось им в гены. Получить имя вместо серийного номера было величайшей гордостью для раба. А чтобы еще больше увеличить экстаз, они упивались удовольствием.

Они не могли сдержаться и не заглотить блаженство. В этом плане они ни от чего не отказывались. Воркуя от каждого нового ощущения, все больше и больше ублажая себя, погружаясь в разгул и наслаждение, они демонстрировали каждую крупицу своего бесстыдства.

Они целовались, мастурбировали вместе, открывая свои интимные места. Заигрывания должны были не соблазнять, но демонстрировать их готовность предаться блаженству. К взаимному удовольствию они обнажали эрогенные зоны.

Они брали в рот вздернутые твердые члены. Терли сладкие мягкие клитора. Вылизывали и сосали. Это было корнем блаженства для мужчин и женщин. Оставленные на их коже следы связи были доказательством превосходства или низкосортности раба. Причина, по которой они были рождены.

Но не Рики. Он не оголялся перед толпой. Он хмурил брови и держал свои восторги при себе. Он открыто отрекался от «добродетелей», которые должен демонстрировать хороший раб. Возможно, его и сковали те же цепи, что и остальных рабов, но он давал понять, что не станет пачкаться тем же позором.

Это была несомненная гордость трущобного полкуровки.

Но все, что рождалось внутри Рики, было сексуальным, источавшим сладкий нектар. Вздохи, слетавшие с перебоями из уголков его сжатого рта, были не менее распутны чем то, что делали другие рабы. Если это не было сексуальным, значит, вообще никаким не было.

Рики совсем не походил на других новичков, пыхтевших и раздувавших ноздри. Ни рабы, ни Блонди никогда не видели такого восторженно сияющего стоицизма.

Хотя «наказание за плохие манеры» длилось не больше десяти минут, тайный мощный яд Рики успел заразить остальных рабов.

Одна вспыхнула до кончиков ушей, бесконечно облизывая губы. Другой уставился на Рики влажными глазами, словно пытаясь поглотить каждую каплю бесстыдной похоти. Еще двое объединились и открыто терли вместе гениталии.

Это особенно заразное вещество, о котором говорил Орфе, стало еще сильнее. Но истинная сущность и значение его ядовитого удара открылись лишь позже.

Мучимый этой приятной пульсацией, доведенный до предела, до истощения — когда его освободили от «наказания», плечи Рики тяжело вздымались, его грудь поднималась и опадала с каждым прерывистым вдохом, и, похоже, он не мог и шагу ступить.

Пот стекал по спине Рики. Его черные волосы прилипли ко лбу до самых бровей. Губы приоткрылись, дрожа от каждого вдоха. Сердце тяжело билось в груди, кровь стучала в висках, заглушая шум вокруг.

— Подойди, Рики, — произнес Ясон.

Но Рики не двигался, пялясь в пространство.

— Рики! — снова произнес Ясон, хотя голос его звучал ласково.

Рики резко пришел в себя. Он медленно открыл свои влажные глаза. Изо всех сил стараясь унять дрожь в конечностях, он неловко поднялся на ноги.

— Кто бы знал? — пробормотал Губерт Бома. — А я-то его совершенно диким считал. Но, похоже, это не так.

— Он различает такие тонкие перемены интонации в голосе Ясона. Совсем как пес, вам не кажется? — Хейнс Салас говорил себе под нос, но его удивления было очевидно.

С точки зрения рабов, такие резкие замечания от Блонди звучали надменно и заносчиво. Но, на самом деле, их больше интересовало то, как точно Рики смог определить степень гнева Ясона.

Как далеко простиралась безопасная зона — насколько он мог углубиться в зону опасную — благодаря обучению Ясона, Рики мог определить, где проходит эта черта по одной лишь интонации Ясона. И теперь Рауль и остальные смогли увидеть истинную сущность — какой бы извращенной она ни была — этого полубога.

Но вскоре они поняли, что это маленькое шоу было лишь прелюдией к грядущему представлению.

Словно выбившаяся из сил рыбина, попавшаяся на крючок, Рики опустился на пол, едва не свалившись грудой. Жалкое, неприглядное, гадкое зрелище осталось без каких-либо замечаний. Все затаили дыхание, не отрывая взгляда от этой сцены, задаваясь вопросом, что будет дальше и чем закончится представление.

Ясон схватил Рики за волосы и поднял его голову.

— Наверное, после такого напряжения ты весь иссох.

Рики лишь хватал ртом воздух.

— Выпьешь что-нибудь? — спросил Ясон, словно предлагая ему приз.

Выстроившиеся рядом с аппетитными закусками на столе напитки были наилучшего качества, удовлетворившего бы запросы любого раба. Но не Рики.

— Воды…

Рауля слегка ошарашило, что Рики готов был простой водой довольствоваться. Ясон заставил его ползать, но пресмыкаться полукровка не собирался. Он упорно стоял на своем до самого конца. Рауль начал понимать, что это была не черта трущобного полукровки, но демонстрация гордости Рики. Ее не могло сокрушить даже погружение в ядовитые рабские миазмы.

Возможно, Ясон предвидел такую реакцию, потому что его губы расплылись в легкой усмешке. Даже сейчас тебя не уговоришь расслабиться. Истинная натура Ясона явила себя. Блонди и трущобный полукровка. Хозяин и его раб.

Между Ясоном и Рики происходит нечто, невыразимое словами. Но Рауль отмахнулся от этих возмутительных мыслей, стоило им всплыть у него в голове.

Скорое Рики получил свою награду за перенесенное наказание в виде минеральной воды. Только вот измотанному Рики не хватало сил удержать стакан. Стоило ему получить стакан от Ясона, и вскоре тот разбился о пол. Но Ясон не стал отчитывать его за промах. Наоборот, он без труда поднял Рики на колени, наполнил еще один стакан, отпил, а потом прижался своими губами ко рту Рики.

Все дружно сглотнули при виде такого невероятного зрелища. Ничего подобного они никогда раньше не видели. После секундного молчания поднялась громкая шумиха.

На официальных приемах раб мог есть лишь то, чем его угощали. В таком свете напоить раба изо рта в рот казалось нарушением этикета. Но, на самом деле, этикет нарушен не был. Просто ни одному хозяину такое бы и в голову не пришло.

Рабов надлежало любить и восхищаться ими на расстоянии, а не вблизи и физически. Шок от картины нарушения обычая потряс рабов не хуже землетрясения, а Рауль и остальные Блонди оцепенели от удивления.

Ясон сделал это не раз, но два, а затем и третий. Пока Рики хотел еще, он не останавливался, вызывая выражение шока на лицах и громкие пересуды вокруг них.

Этот сукин сын Ясон специально это устраивает и каждой минутой наслаждается, подумал Рауль с кислым выражением. Он тяжело опустился на диван в своих апартаментах.

До сих пор то, что Рики является рабом Ясона, было широко известно. Однако, специфика их отношений была покрыта тайной. Единственным свидетельством того, что Ясон берет Рики к себе в постель, были любовные отметки на теле Рики.

Какой бы ни была правда, реальность без прикрас не достигла цели. Засосы, обозначающие право собственности Ясона, оставались на коже Рики. Этого простого факта хватило, чтобы началась шумиха. Хозяин спит с рабом — еще и с трущобным полукровкой. Это был скандал беспрецедентного размаха. Порочный позор на имя Блонди.

Хотя Ясон никогда не демонстрировал свои пристрастия на публике, сплетни гуляли в каждом закутке Эоса. Раньше, каким бы скандальным ни был слух, Ясон его не подтверждал и не опровергал. Он его игнорировал.

Но теперь все было по-другому. Им специально показали маленький кусочек отношений с возвращенцем, хотя тот был не прозрачнее столба черного дыма. Но Ясон все равно не спешил раскрывать карты.

Какого черта Ясон задумал?

Рауль снова нахмурился в яростном раздражении.

Рики, чье нутро обжигало пламя грубой похоти, утянули в другую комнату апартаментов Ясона. Все еще обнаженная, его плоть пылала.

Позади него зазвенел колокольчик, и закрылась дверь.

Рики и Ясон были одни в комнате. Никаких облизывающих его долгих взглядов, никакого фонового шума — осознав это, Рики задышал свободнее.

Он ощутил присутствие Ясона за спиной и почувствовал, как окутывавшее их двоих настроение стало значительнее напряженней. Поводок отстегнули от ошейника, и от малейшего движения у него волосы дыбом становились. Но Ясон все равно молчал о переменах, которые, как он знал, испытывает Рики.

Не все абсолютные диктаторы управляли своими подданными с таким высокомерием. Но когда обычно словоохотливый мужчина погружался в мрачное молчание, это было еще неприятнее.

Ничего не говоря, Ясон стоял перед Рики, запустив пальцы в его черные волосы, прилипшие к шее, и приподнимая их. Мягко раздвигая их вправо и влево, с расслабленной нарочитостью, он расстегнул ошейник. Влажные волосы мешали. Вот и все. Но это почему-то казалось важным и значимым. И это было ошибкой.

Черт. Рики молча выругался. Он чувствовал, что нависавший над ним Ясон специально улыбается. Все, сокрытое внутри, выходило наружу. Почему-то на первый план выступало не то, как умело над ним одержали верх, а некая стыдливость. Нечто, давно уже выдавленное из него.

Черт. Черт. Черт!

Прием должен был прогнать остатки стыда. Ничего сокрытого не осталось. Но, стоя перед полностью одетым Ясоном, Рики преисполнился неуверенности, потому что Ясон мог ясно видеть его возбужденное состояние.

Рики мог с пренебрежением отнестись к пристальному вниманию кого угодно. Но не Ясона. Гибкие изящные пальцы Ясона сняли ошейник. Даже без перехватывавшего горло Рики ремешка, его дыхание не стало менее хриплым.

Рики начал понимать, что это значит. И все же, способный лишь крепче сжать зубы, чтобы сгладить это осознание, он невероятно злился на себя. Он мог барахтаться, извиваться и выкрикивать оскорбления, но, в итоге, Ясон заставлял его делать что угодно, плясать под свою дудку. И Рики это не нравилось.

Рука Ясона внезапно погладила грудь Рики.

— Боже, ну и твердые у тебя соски.

Рики передернул плечами и проглотил крик. Но внезапная атака пробила его защиту. Ясон запустил пальцы в лежавшие на шее волосы Рики и крепко ухватился за них. Он не мог позволить Рики пережить подобное удовольствие, спрятав лицо.

Всю дорогу с приема домой, как бы Рики ни пытался успокоить жар у себя между ног, набухшие бутоны сосков говорили о не стихающих внутренних стимуляциях. Даже движение одежды отдавалось болью.

— Они словно так и просят, чтобы их сжали, — произнес Ясон.

Думаешь? Рики хотелось ругнуться на Ясона, вложив куда больше оскорбления. Но с зажатыми в руке Ясона волоса, с изогнутой дугой шеей едкие слова не могли подняться к губам. Вместо этого у него на груди торчали соски, так сильно набухшие, что это причиняло боль.

— Это и правда твое слабое место.

Вместе с этими словами Ясон напрямую перешел к действиям. Язык пламени лизнул горло Рики. Исследуя руками и ртом чувствительные места, о существовании которых Рики не знал, воздействовать на них, пока малейшее касание не вызывало сильнейшую реакцию — на такое только Ясон был способен. Рики мог называть его «чертовым ублюдком», но это не меняло того факта, кто даже от слабого прикосновения пальцев Ясона к соскам Рики у того начинал бесконтрольно содрогаться рот.

— Ну, скажем так, чем чувствительнее, тем лучше? — произнес Ясон, лениво массируя этот участок, из-за чего грудь Рики горела. Его сердце бешено стучало, словно в унисон с каждым движением пальцев Ясона. Несмотря на сжатые зубы, невозможно было скрыть сладкие стоны и тяжелое пыхтение, вырывавшееся из ноздрей. Горячие потоки наслаждения текли по его телу, вливаясь в бездонный резервуар между его ног.

В его венах почти раздражающе медленно тек яд. У него сводило бедра, немели кончики пальцев, член стоял. Не в силах приглушить тяжелое дыхание, Рики сдвинул брови.

Ясон внезапно ущипнул его за соски.

- Хаа…

В ответ мошонка Рики напряглась и приподнялась, его ягодицы сжались и напряглись.

Ясон зашептал ему в ухо:

— Пока сдерживайся. Если ты даже этого не можешь вынести, мне придется принять меры, чтобы ни капли не вытекло.

Сладкий яд слов Ясона был во много раз смертоноснее того, что пропитал нервную систему Рики.

- Хаа… Хаа…

Не просто постельная болтовня, но четкий приказ. Рики направил все оставшиеся силы в бедра, сжимая яички. Тем не менее, предсперма продолжала вытекать. Ему приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не излить свое облегчение. Но Рики надо было на что-то опереться, и он вцепился в одежду Ясона. Иначе ноги под ним подогнулись бы.

— Не дергайся и оставайся в той же позе, — безжалостно произнес Ясон, продолжая играть с сосками Рики.

— Какого — черта — ты — так — разозлился? — Слова охваченного неописуемой тревогой Рики просочились сквозь сжатые зубы и дрожавшие губы.

— Аах… Аах… Хаа… — беспомощно стонал Рики на кровати королевских размеров. Он не помнил, сколько раз уже кончил. Но все удовольствие блекло перед нарастающим чувством усталости.

Бесконечно блаженство обернулось агонией. И все же, Ясон не останавливался. Широко разведя ноги Рики, он неустанно толкал свои бедра вперед, ежесекундно обрушиваясь на его тайный бутон, извлекая драгоценный экстаз Рики.

Простыни пропитались потом, смазкой и спермой. В такие моменты, когда Рики тяжело дышал, наполовину задыхаясь и тяжело вздымая грудь, бесстрастные черты Ясона еще больше напоминали какое-то мистическое создание.

Находившиеся на вершине власти в Эосе Блонди были холодными и собранными диктаторами своих постелей. Конечно, только Ясон стал спать с рабом — только он был настолько упорствующим искателем удовольствия, чтобы пустить в ход функции, аналогичные высококлассному андройду для секса.

— Хватит — уже — дай — передохнуть, — воскликнул Рики, с трудом выражаясь слова, но Ясон остался глух.

В трущобах мужчина, хваставшийся стойкостью, которой хватало на три раза подряд, всегда прибегал к помощи препаратов. Но не Ясон. Он обладал настоящей выносливостью.

Не имеющий права отказать ему Рики знал это лучше всех.

После их первого секса Рики предположил, что все хозяева спят со своими рабами. Узнав, что подобным извращениям предавался только Ясон, он лишился дара речи.

Во время их физических контактов Рики не мог понять, что происходит в голове у Ясона. Только что Ясон играл на нем, словно на арфе, пока Рики не начинал задыхаться, пока его тело не содрогалось от похоти, пока центр его мозга не вспыхивал белым мраком.

Когда они были в постели, Ясон всегда вел спокойный разговор. Но сейчас он был непривычно молчалив, и Рики знал, что он зол.

Рики помнил только два случая, когда Ясон был так же зол. Первый — когда он переспал с Мимеей, второй — когда прорвался через охрану Эоса и пустился в бега в трущобы.

Каждый раз он расплачивался по полной. Но сейчас он не мог понять, что рассердило Ясона. Его затащили сюда после приема и отымели до того, что это обернулось пыткой — если бы Рики был в праве задать этот вопрос, он бы уже это сделал, причем раздраженно.

Он не мог отрицать, что дал волю языку, выкопав этим себе могилу, а потом сделав ее еще глубже. Рики был не таким уж старым псом и новые трюки разучить еще мог. Не было никакого смысла постоянно Ясона раздражать.

Но, в отличие от пробуждения у Рики невообразимых ощущений пальцами и языком, физическая нагрузка от повторяющихся соитий с Ясоном, проникающим в самые его глубины, была огромной. Слишком сильное блаженство оборачивалось ядом. Обнаженные нервы порождали не удовольствие, но муку.

— Аах…

Бедра Рики поднялись с матраса, прижавшись к промежности Ясона, заставляя пах тяжело вздыматься.

Больше — ничего — не — осталось…

Все, что у Рики оставалось, выжали из него часы назад. Даже подать хриплый голос было больно. Но стойкость Ясона никуда не делась. Все те же твердость и размер проникали в нежное нутро Рики.

— Ничего не осталось? — спросил Ясон, играя подушечкой большого пальца с головкой члена Рики. — Но с каждым толчком еще немного выплескивается.

Рики закричал в агонии экстаза. Ясон входил в него, обнажая его интимные места, ублажая рукой и ртом, из-за чего его плоть стала гиперчувствительной к любой стимуляции. Он молотил конечностями, а его бедра содрогались, затягивая длинный ствол Ясона еще глубже.

Ясон улыбнулся уголком рта.

— Как не вежливо с твоей стороны. Говоришь «ничего не осталось», а сам сжимаешь меня еще крепче. У тебя всегда еще остается.

Холодный Ясон никогда не бывал настолько ужасно «человечным», как в такие моменты. Но явно искусственная материя его тела снова и снова достигала цели. Член, проникающий внутрь Рики, резко стал еще больше.

— Аах!.. Ты — становишься — больше!..

Лицо Рики бесстыдно скривилось. Его шея изогнулась, а голова запрокинулась назад. Он и так был напряжен и знал, что от еще большего размера сломается.

Страх обернулся реальностью.

Но садизм Ясона лишь распалял пламя его страхов.

— Тем удобнее тебя трахать, — прошептал он таким сладким голосом, что у Рики холодок по спине пробежал. Ядовитый край этой сладости задел его до самой сердцевины.

Дрожащая, стоящая головка члена и медоточивое отверстие. Его налитая и вставшая плоть. Сначала ее ублажали и играли с ней, а затем вошли в нее. Глубже и глубже в его восторженное, разогретое нутро.

Ясон проталкивался внутрь Рики. Кожа зудела, мышцы сводило, его разрывало на части. Над ним словно издевались и заживо снимали кожу, Рики падал в пропасть.

Нет. Хватит. Я так умру.

Рики уже не понимал, какие слова слетают с его губ. Он чувствовал лишь обжигающе горячее дыхание в своей глотке, крик, поднимающийся из глубин его существа, насквозь пронизывающий его мозг.