Глава 2

Танагура, город металла.

Тьма окутывала город; фантастический, гротескный город, что никогда не спит. Чудовищный мегаполис из некогда бедной звездной системы Амой теперь пугал даже Содружество. Этот город не знал разницы между днем и ночью, ни на секунду не задерживал свое сбивчивое дыхание. Он не допускал неожиданностей в своих границах, ибо само надругательство над временем считалось сладчайшим из удовольствий.

Танагура была совершенной. Огромная в своих размерах, но управляемая практическим эстетизмом, лишенным излишков, один ее вид излучал всепоглощающую власть.

И хотя Мидас, соперничавший с Танагурой, заслуженно царствовал, занимая противоположную крайность «красоты», между ними была непреодолимая пропасть.

Окраины Танагуры. Третий Район Мидаса. Парк Мистраль. Полпервого ночи.

Кирие ждал в высококлассном номере люкс, возвышавшемся над скоплением зданий. За окном вспыхивали в унылой тьме передние и задние фары воздушных машин.

— Так это Танагура, — пробормотал Кирие. — Чертовски огромное место. — Он был впечатлен. Перед его глазами простирался бесконечный ночной пейзаж. — Весь неон Мидаса кажется детской игрушкой. Пожалуй, как высоко не заберись, всегда найдется тот, кто будет смотреть на тебя сверху вниз.

В другом месте и в другое время еще один полукровка из трущоб произнес такую же фразу. Кирие не знал, считается это плохим предзнаменованием или хорошим.

Он находился в большой комнате в окружении стен цвета слоновой кости и толстого ковра. Белый цвет оттенял темно-синюю обстановку и придавал помещению ощущение роскоши. Каждый сантиметр комнаты был проникнут аурой чистоты и стерильности, там царила приятная тишина.

До их встречи еще оставалось время... но Кирие пришел раньше, предвкушая встречу с ним. Хотя Кирие и желал видеться чаще, сам он это устроить не мог. Звонки были краткими и односторонними. Кирие оставалось лишь цепляться за эти тонкие нити, которые могли оборваться в любой момент.

Преодолев весь этот путь ради получения долгожданного сообщения, Кирие испытывал легкий восторг. Внутри него бурлило чувство успеха. И все же...

С течением времени, Кирие неизбежно замечал ничтожные аспекты собственного существования. Как будто желая внезапно отвести взгляд от этой реальности, он коротко вздохнул. После грязных однообразных улиц колонии Цереры, любая отразившаяся в его глазах картина казалась соблазнительной.

Это было его место. Кирие остро осознавал сей факт. Но, переключив внимание на окно напротив, он увидел сияющее лицо более знакомой ночи. Радостные огни окрашивали тьму, и Кварталы Удовольствий, как обычно, бесстыдно выставляли себя напоказ. Привычная яркость Мидаса являла собой исключительный пейзаж, его мерцающее сияние почему-то оставалось с Кирие.

К черту все, мне нужна хорошая выпивка.

Кирие мечтательно прикрыл глаза. Он в третий раз стоял перед окнами в этом небоскребе, глядя сверху на огни Мидаса. Назначенное место было другим, но мигающий неоновый лес внизу продолжал слепить и очаровывать.

Впервые узрев водовороты огней, не видимых из Цереры, Кирие был поражен открывшимся ему удивительным зрелищем. Он никогда не сталкивался с такой поразительной красотой. От этого его сердце ускорилось и запылало в груди. Его первый настоящий культурный шок заставил Кирие затаить дыхание; он до сих пор помнил невероятное волнение, вызвавшее у него дрожь.

Но во второй раз захватывающие красоты Мидаса, протянувшиеся на расстоянии, вызвали у него лишь раздражение. Кирие видел сильные различия, отделявшие его родную Цереру от Мидаса, и это неравенство наполнило его гневом.

«Почему только мы?» — задавался он вопросом. — «Почему мы обречены на ничтожную жизнь, словно мы — трущобный мусор?». Он не мог избавиться от этих мыслей. И все же, его убеждения подозрительно пошатнулись.

Никогда раньше он не хотел так сильно выбраться из трущоб. Пятна света завлекали очарованием другого мира, мира, так не похожего на его удушливую жизнь. Комплекс неполноценности рожденного полукровкой из трущоб был неискореним, но грудь Кирие пылала болезненным желанием хотя бы попробовать. Скоро он поднимется в мире! Это неистовое желание никогда не покидала мыслей Кирие.

Послышался голос, заставший его врасплох:

— Спасибо за ожидание.

Замечтавшийся Кирие замер. Низкий холодный голос вернул его к реальности своим гулким звуком, который несколько ободрил парня. Когда его сердцебиение слегка успокоилось, Кирие медленно перевел взгляд в ту сторону, откуда звучал голос.

Перед ним стоял грациозный бесстрастный человек привлекательной наружности, которая лишь сильнее притягивала. Красивый, броский наряд, не такой, как при их предыдущих встречах, заставил сердце Кирие снова ускориться. Это была элита из Танагуры. Это был Ясон Минк.

— Не за что. — Кирие добровольно склонил голову. Достоинство и властность Ясона как будто не оставили ему другого выбора. Перед ним стоял представитель высшего сословия, который в обычных обстоятельствах никогда не признал бы его существование.

— Наметился ли прогресс после прошлого раза? — Ясон изящно подошел к дивану и сел на него.

— Ах, нет... — Первые слетевшие с губ Кирие слова были неестественно хриплыми. «Возьми себя в руки!» - Он прищелкнул языком и мысленно отчитал себя, облизав пересохшие губы. — Множество диких домыслов, множество суматохи. Говорят, происходит что-то сомнительное...

Ясон неожиданно улыбнулся. Улыбка была тонкой, едва приподнявшей уголки его губ. Это добавило что-то новое к ужасной притягательности его прекрасно злодейского лица. Сраженный силой такого бездонного физического обаяния, Кирие тяжело сглотнул.

— Ясно. Не стоило надеться, что это будет легко.

— Конечно, нет. Мне стоит быть осторожней.

Ясон не отчитал Кирие за такую резкую манеру разговора; это заставило Кирие предположить, что он пользовался особыми привилегиями у Блонди. Он позволил своим ожиданиям подняться немного выше, но держал эго под контролем. Кирие не собирался упускать возможность.

— Теперь, думаю, его не так легко склонить на свою сторону. Полагаю, он еще не растерял свои основные инстинкты.

Он был вторым в команде сильнейшей банды трущоб, но это была старая песня. С такими масштабными событиями на улицах, страх одолеет город раньше, чем все выйдет из-под контроля. Кирие ни капли в этом не сомневался.

Хотя среди изначального состава банды Бизонов один человек не подчинился. Этот мужчина вел себя так, будто ему все равно, и Кирие не замечал его недоброжелательного к себе отношения.

— Пока мне жаловаться не на что. Но как дела на местах? Все еще чувствуешь толчки?

— Ненадолго, — убежденно произнес Кирие. — Все хотят вырваться из трущоб — они просто не решаются сделать первый шаг. — Так что никто в трущобах не был настолько глуп, чтобы отказаться от билета в рай. — Пройдет немного времени, и я скреплю сделку. Единственная проблема — он.

— Он? — спросил Ясон с внезапной вспышкой интереса.

Кирие прищелкнул языком, демонстрируя раздражение.

— Темноволосый парень, который тусовался с Гаем. Вечно намекает и насаждает идеи исподтишка. Он чертовски взъелся на меня, поскольку я не робел при каждом его слове.

— Хочешь сказать, настоящими друзьями вы не были? — произнес Ясон с легким смешком в голосе. Это наводило на мысль, что в его венах еще текла тонкая струйка теплой крови, несмотря на красивые холодные черты.

Глаза Кирие резко округлились от удивления.

— Это не смешно. Хоть это и было еще до Вас, говорят, эти двое были вместе.

— Вместе? — интонации Ясона резко изменились.

Черт, не стоило об этом болтать.

— В любом случае, — слишком торопливо добавил Кирие. — Теперь это уже в прошлом.

— Но ты говоришь, они были парой? Такой партнер?..

— Ничего необычного для трущоб. Здесь едва ли женщину найдешь, знаете ли.

— Да. Девять к одному, так?

— Ага. Женщины здесь только парней рожают. Поэтому в гаремах Мидаса о них так пекутся. В трущобах разит озабоченными парнями, которым не светит ничего лучше старой ведьмы.

— При нехватке женщин, я бы решил, что мужчины согласятся на любую, какую смогут получить, пусть даже она будет старой и побитой жизнью.

— Но если уж делать это с женщиной, хочется же молодую и подтянутую, — бросил Кирие с таким видом, будто устал от удовольствий.

На самом деле, он никогда даже не видел высохшую старую ведьму. В трущобах шанс связаться с такой редкой штукой, как секс с женщиной, выпадал раз в жизни. Кирие слышал лишь бессвязные откровения, вызванные выпивкой в баре.

Но он все равно обладал парой крупиц знаний, которыми желал поделиться, даже если в реальном мире они ничего не значили. Кирие хотел хотя бы создать у Ясона впечатление, что он не просто глупый ребенок.

— Все знают, что женщин не хватает, — добавил Кирие. — Приходится использовать искусственное оплодотворение. Женщины и мужчины в Мидасе рождаются с использованием искусственных утроб, верно? Естественное рождение чертовски устарело.

— Церера известна своими непреклонными принципами. Чтобы сделать первый шаг в сторону от укоренившихся традиций, требуется много энергии, и это чревато сильными мучениями.

— Ага, ну, Церера может обмануть своими принципами. У нас нет денег, нет мечты. Более того, молодых телок тоже не наблюдается. У нас не много причин, чтобы жить. Что вы, аристократы, знаете о страданиях?

Единственным ответом Ясона стала вызывающе тонкая улыбка, затронувшая одну щеку.

— Даже если сменишь пол и превратишься в горячую цыпочку, — продолжал Кирие, — это еще не значит, что ты добьешься успеха. В итоге, все мутят с теми, кто ближе и доступнее.

— Полагаю, в трущобах вы берете все, что можете получить. А ты сам?

— Я дешево не продаюсь. У меня свои принципы. — При этих словах Кирие глянул на Ясона исподлобья, как будто соблазняя. Хочешь попробовать меня укротить?

Но, как и раньше, Ясон просто посмотрел в ответ, не вкладывая в свой взгляд никаких эмоций.

Кирие опустил взгляд, слегка покраснев, с самоуничижительным выражением на лице. Когда Ясон поведал свой рассказ, почему он был о Гае? Почему не о Кирие? Это смущало. Кирие был и красивее, и моложе Гая.

«Так почему?»

Но у Гая было нечто, чего не было у Кирие — прошлое в Бизонах с Рики. Кирие знал, что стремится к тому, что останется в вечной недосягаемости, и потому чувствовал себя не в своей тарелке. От этого у него во рту появлялся неприятный привкус.

— Знаете, — сказал Кирие, — Вы не такой уж нормальный. Вы сами говорили; полукровки из трущоб — просто бесполезные хулиганы без шестеренок в голове. Вы мало хорошего о нас сказать можете. Для элиты вроде Вас только выведенные Академией рабы и подходят, так ведь?

Кирие специально говорил на языке трущоб. Позерство на тот момент не обмануло бы Ясона, так что он предпочел говорить с гордостью; он решил сыграть на своем наследии трущобного полукровки, чем притвориться тем, кем он не являлся, просто чтобы подлизаться.

Эта незамысловатая честность была подкупающим качеством Кирие.

— Полагаю, это вопрос вкуса, — сказал Ясон, слегка улыбаясь, отмахнувшись от вопросов Кирие.

С чего бы Блонди интересоваться полукровкой из трущоб? Естественно, Кирие умирал от желания узнать. Но он не решался углубляться дальше в эту тему. Если он задаст слишком много вопросов или откажется принимать ответ, то может оказаться на плохом счету у Ясона. Страх сдерживал его язык.

По мнению Кирие, его встреча с Ясоном посреди кишащей толпы в тот день в парке Мистраль была возможностью, выпадающим раз в жизни. Он знал, что шансов у него мало, но он познакомился с Блонди, и это открыло для него новый мир — хорошо это или плохо. Никогда раньше у Кирие не было такой возможности. Если просто ждать, когда начнется настоящая жизнь, этого никогда не случится. Но он понятия не имел, куда движется, и его тревога росла.

И все же, встреча с Ясоном дала ему стимул жить, так что Кирие цепко ухватился за тонкие ненадежные нити, предложенные Ясоном. Он довольствовался малым и следил за каждым шагом. Все-таки человек, выползший из трущоб, не может позволить себе сильно рисковать. Но, несмотря на предосторожности Кирие на счет того, как сильно давить и когда, это Ясон отбросил свои предрассудки о трущобных полукровках и принял Кирие в дело.

В трущобах Кирие считался крысой, продававшей своих друзей ублюдочным андройдам и наживавшейся на этом. Кирие не волновало, как его называют — они просто завидовали деньгам, которые он зарабатывал, и тявкали подобно скулящим псам. О них не стоило и думать.

В итоге наверху оказывается не самый сильный; побеждает самый умный. Только дураки и ничтожества жалуются на свои неудачи. Так сказал однажды Сид, и Кирие до сих пор следовал этим словам.

Бизоны развалились, находясь на вершине. Их остатки не могли даже приструнить чертового новичка Джикса. Как низко пали сильные.

Кирие не верилось, что он вообще восхищался Рики, когда тот был лидером Бизонов — он был трусом, от которого воротило. Кирие был не там мальчиком, что когда-то подбирал объедки Бизонов. Чтобы доказать это Рики и остальным, он выкурил недомерков и убежища Джикса бомбой со слезоточивым газом, чтобы преподать мелким засранцам урок. При нынешних обстоятельствах, они едва ли стоили его времени. Как мужчина, он еще не раскрылся полностью, но у него было все необходимое.

«Как тебе это, а? Сила, которой я теперь обладаю. Ты просто мусор. Я положу начало новой традиции, и все изменится».

Он мог справиться с любой работой несмотря ни на что, если выпадал шанс. И ему уже столько не везло, что хуже просто быть не могло. Пока эти мысли занимали первое место в голове Кирие, его уверенность была непоколебима.

Он был не настолько высокомерным, чтобы считать, будто Ясон ему полностью доверяет. Но Блонди не выказывал по отношению к нему презрения. Кирие говорил себе, что пока этого достаточно. Он понял одно условие, на котором строилась их связь:

Не спрашивай, не болтай.

После этого Кирие поднялся и ушел. Ясон смог найти в своем забитом расписании лишь десять минут, но Кирие считал, что даже столько проведенного с Блонди времени можно считать убедительной победой.

Ясон смотрел на удаляющуюся фигуру Кирие, пока тот не скрылся. Он мысленно рассмеялся. У мальчика на руках ничего не было, и он блефовал, как мог. Хоть он и пришел из тех же трущоб, но различие характеров было удивительным.

«Этот только и годиться на роль мальчика на побегушках». В его жестокой холодной улыбке отразились сомнения, стоит ли вообще снова связываться с Кирие. Но, о таких вещах всегда тяжело судить.

Его мысли прервал голос Рауля.

— Я не рано? — спросил Рауль. Хоть он и пытался скрыть это отрывистой манерой разговора, улыбка в его глазах выдавала глубокое любопытство. Наверное, по дороге он встретил Кирие.

Ясон криво улыбнулся.

— Нет. Здесь точно нет повода ходить на цыпочках.

— Правда? Я вроде как уловил украдкой запашок сомнительных личностей.

— Тебе показалось.

— Я думал, сейчас у тебя нет времени цеплять трущобных полукровок.

Острый укол сарказма в словах Рауля не никак не повлиял на манеры Ясона.

— Почему бы тебе одного не опробовать, Рауль? Может, тебе понравится.

— В отличие от тебя, — спокойно произнес Рауль, садясь на диван, — лазание по помойкам меня не прельщает. Тщательно подготовленный раб из Мидаса может дать больше, чем укрощение полукровки из трущоб. Я, скорее, займусь анализом вируса с помощью древнего электронно-сканирующего микроскопа.

Рауль Хамм был одним из танагурских специалистов по биотехнологии. Упрямые бюрократы Содружества — а особенно те, кто называл себя «религиозными», — говорили о нем, как о безумном ученом, не боявшемся даже Бога.

Рауль считал, что тайны жизни уже вне компетенции Бога. Он предпочитал то, что можно научно обосновать. Если он и был безумным ученым, то, по крайней мере, не так плох, как люди, во имя Бога сбивавшие своих товарищей с пути истинного. Поскольку Рауль не устраивал необдуманных споров, этот разговор был важным и требовал полных ответов.

— Но можешь считать это простым выражением моих неуместных опасений. Прерывание твоего забитого графика ради встречи с трущобным полукровкой наводит меня на мысль, что ты опять заимел дурные привычки. Почему ты упорно нарушаешь запреты? Тебе это нравится? — голос Рауля был тяжелым от полного непонимания.

— С первым разом ничто не сравнится.

— А теперь у тебя наклонность к этому появилась?

— Что такое? — мягко парировал Ясон. — С чего вдруг такой интерес?

Рауль пожал плечами.

— До меня дошел странный слух, что в трущобах появился человек, в точности похожий на него.

— Само собой. Это и есть он. Хотя новость ужасно устарела — впервые я услышал ее почти год назад.

Улыбка исчезла с лица Рауля.

— Это не смешно, Ясон. От рабов надо избавляться и продавать в Мидас. Нельзя игнорировать эти правила.

— Ты никогда не нарушал правил? Я просто снял с него кольцо. Ему было нужно немного свободы.

— Кольцо снимается лишь для того, чтобы удалить записи о его регистрации. Никаких исключений.

— Он полукровка из трущоб. У него нет даже регистрации в Мидасе. Закон о Рабах касается лишь рабов, выращенных в Мидасе. Разве нельзя снять с создания кольцо и просто вернуть его в трущобы?

Когда Ясон изложил свои доводы, Рауль не знал, что ответить. Больше беспечного отношения Ясона Рауля тревожило его передергивание в собственных целях Закона о Рабах.

— Без внешнего контроля и психологической подоплеки, я взял полукровку из трущоб и провел три года, укрощая его. Три года, Рауль! И после этого ты ждешь, что я и действительно его выброшу?

— Так ты действительно не стер данные о нем?

— Нет, конечно! Я снял его кольцо, чтобы дать немного свободы. Он неисправимо мятежный трущобный полукровка; если день и ночь держать его на цепи, он просто задохнется.

Рауль с хриплым стоном откинулся на спинку дивана. Его лицо стало еще жестче.

— Я думал, ты усвоил свой урок после того, что случилось.

Ясон, слегка прищурив глаза, вспоминал о скандале годичной давности. Так называемый «инцидент с Дарелом». «Вещь» Ясона взломал систему охраны и позволил Рики сбежать. Система безопасности Эоса была взломана «вещью». Одно это стало серьезным ударом, пошатнувшим уверенность всей элиты.

Но даже тогда Ясон отреагировал на волнения в Эосе со своей обычной холодностью. Пусть и взяв на себя ответственность за участие в этом происшествии, он уладил дело так логично и бесстрастно, насколько это только было возможно.

Рауль до сих пор помнил все в мельчайших подробностях.

В тот день Ясон работал в помещении охраны Эоса. Меры безопасности там соблюдались так же строго, как и остальные правила в Танагуре. Он как раз закончил с заданием, когда Рауль пригласил его пообедать наедине, и затем поднял вопрос:

— Эта твоя зверушка до сих пор не умеет себя вести.

Улыбка коснулась лишь половины лица Ясона.

— Какие у тебя длинные уши, Рауль. Ты разве не в лаборатории Килера до вчерашнего дня работал?

— А вернувшись в Эос напоролся на шумиху. Конечно, я заметил. Что на этот раз?

— Он избавился от охранного устройства и вырвался из Эоса, — поведал Ясон невыразительным голосом.

Но даже Рауль, который давно уже списал поведение Рики на плохое воспитание, был поражен новыми неприятностями.

— Я думал, ты его укротил после всей этой историей с Мимеей. Но он все такой же непокорный; все это время он так и живет согласно своей репутации полукровки из трущоб.

— Ты только вернулся и уже смеешься надо мной. Почему ты выходишь из себя, как только всплывает имя Рики?

— Он меня не волнует, — прямо сказал Рауль, нахмурив брови. — Не могу видеть, как этот мусор выставляет тебя дураком.

За последние три года, несмотря на все сварливые замечания Рауля, решительность Ясона совершенно не пошатнулась.

— Ты только ради этого ко мне пришел?

— Я так понимаю, его арестовали?

— Само собой. Не мог же он сбежать. Кольцо раба для этого и создано.

«И только твой глупый раб мог провернуть такой трюк, нося кольцо типа «D» со встроенным GPS». Такое стойко неправильное поведение Рики ставило его за пределы понимания Рауля.

— Хотя он дошел до Прэга, все были весьма впечатлены. — Ясон театрально вздохнул. Почему-то он казался очень довольным собой.

По мнению Рауля, это еще больше свидетельствовало о плохом вкусе.

— Хватит ухмыляться, Ясон. Твой раб пробился через охрану Эоса и сбежал. Никому не смешно. Его следует наказать.

Рауль говорил особенно неприятным тоном, но Ясон этого не заметил.

— Не говори так, — ответил он. — Благодаря ему, мы обнаружили лазейку в предположительно безупречных протоколах системы безопасности. Подумай, насколько хуже все могло бы обернуться.

Рауль глубоко вздохнул.

— Ты из любой катастрофы выбираешься невредимым, Ясон. И любые факты искажаешь себе на пользу.

По Ясону было совершенно незаметно давление, оказываемое на него, как на хозяина Рики. В такие моменты Рауля восхищала способность Ясона так основательно брать реванш с помощью своих доводов.

— Я просто воспринимаю все как есть. Если бы я не мог с этим справиться, то не способен был бы заниматься рынками.

— Но сможет ли страшный Ледяной Человек справиться с непокорным рабом?

Рауль слишком часто повторял эту фразу, и она уже начинала надоедать Ясону. Почему Рауль не мог вести себя как остальные Блонди и наблюдать со стороны?

— У меня нет желания и дальше спорить с тобой о Рики, — произнес Ясон, придав дополнительную холодность своему голосу и сообщая тем самым, что некоторые вещи не обсуждаются.

— Но сможешь ли ты и в этот раз пустить все на самотек? Это не просто стычка раба с охраной. Взлом системы — это настоящее преступление.

— Обычный раб просто не мог воспользоваться терминалом охраны и что-то сделать. А если раб такое смог, значит, необходимо разработать и установить более детальную систему безопасности.

— Этот твой раб хитрее и лукавее, чем следует.

Более того, если дело касалось хитрости и лукавства, интеллект Рики оказывался из ряда вон выходящим. Кто-то мог обвинить в этом его воспитание в Приюте. Но, учитывая, что все полукровки оказывались в обветшалом окружении и вынуждены были бороться за выживание с тринадцати лет, возможно, его коварство не показалось бы таким уж выдающимся в сравнении. Высокий интеллект не обязательно добавляет остроты уму.

Без сомнения, Рики хватало мозгов для управления преступной организацией высшего разряда. Его совершенно бесстыдная надменность не исчезла, но образование, полученное от Ясона, сделало эти качества еще заметнее.

Раулю хотелось верить, что Ясон просто принес сырой материал в Эос, чтобы доказать свою способность превратить камень в драгоценность... но, возможно, Ясон лишь хвастался Рики с насмешливой и ироничной улыбкой. У этого существа во взгляде жила злоба, а вкус в одежде был ужасен. Это было немыслимо для любого другого раба Блонди. Демонстративно разгуливать с ним на поводке — значит, лишь делать еще более очевидным его отличие от остальных рабов.

Привыкшей к мысли об умственной неполноценности рабов элите это казалось жуткой испорченностью. Повсюду снова раздавались восклицания шока и удивления. Их так обидело уникальное качество раба Ясона, что изначальное возмущение происхождением Рики захлебнулось.

И все же, это создание их очаровало, и они не могли оторвать от него взгляда. Это был раб Ясона, и при этом такой хулиган. Все утверждали, что именно поэтому следят за каждым его действием.

— А еще это вопрос о его сотрудничестве с «вещью», — произнес Рауль. — Тебе надо быстро с этим разобраться.

— О чем ты говоришь? Я не стану закрывать глаза на подобное.

— Прости, — ответил Рауль бесцеремонно. — Я так и подумал.

Ясон закончил с Раулем. Но разговор явно разозлил Ясона, поскольку на лице его осталось злое выражение.

Ясон не был настолько снисходителен, чтобы не обратить внимания на такое серьезное преступление, как взлом системы. Он, как и обещал, приговорил «вещь» по имени Дарел к смерти. В дополнение, Ясон, наконец-то, признал, что Рики виноват в преступлении не меньше и принес множество проблем. От Рики избавились.

По крайней мере, так считал Рауль и многие жители Эоса, испытавшие облегчение. Одним ударом заразу, наконец, устранили. Эос мог вернуться к своей нормальной, мирной жизни.

Ясон посещал последние аукционы Мидаса со все возрастающей частотой. Общественность пришла к выводу, что он присматривает нового раба. Само собой, он снова оказался в центре внимания в Эосе. Но когда люди услышали слух о том, что Ясон нанял полукровку из трущоб в поисках нового опыта...

«Он ничему не учится», — говорили о нем с понимающим смехом.

Затем появился неожиданный слух о том, что в трущобы вернулся мужчина, похожий на Рики. Рауль был в шоке. Ясон бы точно не зашел так далеко.

Тем не менее, он не мог отделаться от сомнений. Рауль решил увидеть все своими глазами, и его расследования привели его в Парк Мистраль. Но, не успел он убедиться, как Ясон и сам все подтвердил. Рауль рассердился еще больше, когда Ясон исказил смысл Закона о Рабах в своих целях.

— Я дал ему передышку на год, — пояснил Ясон. — Пусть немного побегает на свободе. Я считал, что весьма щедро отмерил ему время. Я не думал, что он вернется в прежнее состояние. Но раз уж так, как владелец, я обязан вернуть его назад, ты так не думаешь? — Ясон обворожительно улыбнулся.

Рауль понятия не имел, что творится в голове у Ясона.

— И что ты собираешься с ним делать?

— Ничего, правда. Мне просто интересно, как он отреагирует, получив выбор между старым партнером и гордостью. Вот и все.

— Он всего лишь полукровка из трущоб. Относиться к этому серьезно — не в твоем духе.

— Не в моем духе? — Ясон опустил взгляд и глубоко вздохнул. — Будь он простым рабом, я бы не стал его три года на коротком поводке держать. Поначалу это была лишь прихоть, но потом меня это неожиданно увлекло. Особенно после случая с Мимеей. Мозг у меня органический, но, в конечном счете, это делает меня всего лишь человеком.

Рауль любил хвастать, что, в конечном счете, вечные вселенские истины не скрывали никаких загадок. Но теперь его глаза удивленно округлились. По мнению Рауля, мозг Ясона был куда большей загадкой, чем скрытые тайны космоса.

— Если бы я сказал, что любил Рики, ты бы, наверное, засмеялся. Так ведь, Рауль?

Рауля произнесенные Ясоном слова так обеспокоили, что он лишился дара речи. Он не мог решить, отбросить ли это поразительное признание со смехом или несерьезным ругательством.

Ясон бросил на Рауля косой взгляд, его черты искривила язвительная ухмылка. Он боролся с дилеммой, возникшей из-за его эмоций, расходившихся с гордостью Блонди. Чтобы на миг очистить разум, Ясон откинулся назад, вспомнив те сложные времена.

Год назад, когда Рики задержали в Прэге, Дарела отправили в одиночную камеру в центре безопасности. Дарел не выказывал намерений бежать или сопротивляться. На его лице было выражение необыкновенного смирения. При ближайшем рассмотрении, однако, это выражение показалось Ясону совершенно незнакомым — возможно, оно было сродни уверенной удовлетворенности.

— Ты понимаешь, почему оказался здесь, Дарел?

— Как господин Рики? Что с ним стало? — спросил Дарел, игнорируя вопрос Ясона.

— Его задержали в Прэге.

Через секунду взгляд Дарела дрогнул. Ясон не мог в это поверить. Дарел и правда считал, что Рики сумеет сбежать? На лицо Дарела набежала тень, отражение глупости, о которой он теперь сожалел.

Слишком поздно сожалеть. Ясон, конечно, не мог не заметить, как эти слова вернулись к нему, окутанные насмешками и критикой.

— Сейчас Рики держат в камере. С ним тяжело было управиться, поэтому ему вкололи успокоительное.

— Он ведь не ранен?

— Служба безопасности обучена так, чтобы при задержании не наносить рабам ненужных травм.

Дарел вздохнул с заметным облегчением. На самом деле, Рики сопротивлялся сильнее, чем ожидалось, и получил столько же ранений, сколько и охрана. Но Дарелу этого говорить было незачем. Это было не проявлением человеческой доброты, просто волнение никому из них не принесло бы пользы.

— Так скажи мне — зачем ему понадобился такой слабоумный помощник?

Дарел поднял опущенный взгляд и произнес ясно и отчетливо:

— Нет. Это была моя идея. Господин Рики ничего не знал.

— Он угрожал тебе, и ты не смог противиться. Скажи так, и тебя ждет снисхождение.

Но Дарел отказался от легкого пути.

— Я ответственен за взлом системы безопасности. Мне не приказывали и не угрожали.

В каком-то смысле, храбрость, проявленная Дарелом, вызвала у Ясона удовольствие. Но, в то же время, слова Дарела вытянули неприятные чувства из глубин его сердца.

— Зачем? — снова спросил Ясон.

— Потому что Рики был одержим этими дверями, — просто и ясно ответил Дарел.

Ясон быстро сообразил, что речь идет о дверях в главный холл Эоса. Это была единственная связь Эоса с внешним миром. Рики время от времени спускался в холл и просто смотрел на двери. Он пялился на них, не шевеля ни единым мускулом, пока охранник не утаскивал его назад в его комнату. Так случалось довольно часто, так что об этом можно было не упоминать. Хоть он и не произносил ни слова, его мысли были такими же заметными, как нос на лице: «Однажды это рабское кольцо снимут, и я выйду через эти двери».

Кроме Рики, ни у кого из рабов не возникало мысли пройти через эти ворота и выйти во внешний мир. Пройти сквозь двери значило лишиться записи о регистрации, отправляясь на свалку. Только Рики был достаточно упрямым, чтобы скучать по другому месту.

— Он вырос в той же клетке, что и ты. Хочешь сказать, что пожалел его из-за положения, в котором он оказался?

— Нет. Я просто...

— Ты не должен быть особенно недоволен своим положением «вещи» у Блонди. Наказание за взлом сурово. Ты должен был это знать. Так зачем ты это сделал?

Ясону нужно было знать. Как могла эта «вещь» — которая должна была быть безоговорочно ему предана — поступить так глупо? О чем думал Дарел? Что видели эти глаза?

— Господин Ясон не заметил? В последнее время господин Рики не особо разговорчив. Когда господин Ясон переспал с ним, у господина Рики начался жар. Он сыграл свою роль.

Ясон заметил, хотя и притворился, что нет.

— Медицинское обследование ничего не показало. За последние три года при его осмотрах ничего не обнаружилось. Врачи приписали это твоей заботливости.

Это не было преувеличением — если дело касалось здоровья Рики, Дарел был внимательнее любой «вещи». Дело было не только в его, как «вещи», чувстве долга. Как бы сильно Рики не злился, Дарел не отступал.

Упрямство и раздражительность были сильной стороной Рики, но терпение и настойчивость Дарела не уступали. Весомость доводов Дарела заставляла его замолчать. Это повторялось на протяжении двух лет.

Но, хоть он и держал язык за зубами, в его глазах читался обширный диапазон эмоций. Рики что-то видел в Дареле, что-то такое, чего даже Ясон не мог понять. Это было не просто привыкание к нему. Ясон никогда не видел, чтобы раб и «вещь» соблюдали такую дистанцию, как эти двое, при этом не переходя к вражде.

— Господин Рики сказал, что это ерунда, но я так не думаю.

— Ты не доктор. Ты просто «вещь», Дарел, — Ясон убеждал спокойно, с типичной для него прямотой.

— Мне неизвестно, какую жизнь господин Рики вел в трущобах, но я знаю, каким господин Рики был в Приюте.

В ответ на это удивительное откровение на лице Ясона не проступило никаких эмоций. Все «вещи» в Эос поставлялись Приютом, это был секрет, известный лишь горстке элиты. Поэтому Ясон не особо удивился, узнав, что пути Дарела и Рики однажды уже могли пересекаться.

— Насколько ты старше?

— Три года. Но мы жили в разных блоках.

В Приюте тщательно следили за разделением воспитания по блокам. Дети, приписанные к разным блокам, если и получали возможность пообщаться, то крайне редко. Добавьте к этому разницу в три года, и шансы на знакомство окажутся очень маленькими.

И все же Дарел сказал, что знал Рики по приюту. Не успел Ясон спросить, как так получилось, как Дарел с готовностью ответил.

— Хоть мы и жили в разных блоках, большинство «вещей» помнят Рики.

— Рики никого из вас не знает, — сказал Ясон. Он видел, что Рики не притворяется, будто незнаком ни с кем из «вещей». Они были для него незнакомцами.'

— Но мы его знаем. Черноволосого, черноглазого Рики тяжело было не заметить. Казалось, будто нечто странное, неземное снизошло на Приют. Рики обладал натурой, отличной от всех нас. Он ни с кем не сближался. Говорят, он даже своих соседей по блоку не помнил. Но, зная Рики, это никого из нас не удивило.

— Как и сейчас?

— Да. Он ни перед кем никогда не заискивал. Что бы ни случилось, он никогда не изменял себе. Поэтому, когда наступало наше ежемесячное свободное время, мы соревновались друг с другом, пытаясь увидеть проблемного ребенка, с которым Сестры не могли справиться. А когда одному из нас это удавалось, мы никогда об этом не забывали. Он был таким необычным.

— Он и правда выделяется, даже сейчас. — Ясон почти видел Рики во времена Приюта.

— Он совсем не изменился. Даже если его на цепь посадить, он, скорее, продолжить жить как полукровка из трущоб, чем опустится до жизни раба. Поэтому я завидую ему и страдаю за него. Будучи способным лишь наблюдать и удивляться, он представляет собой все более болезненное зрелище.

Ясон в некоторой степени понимал Дарела. Видя того же Рики, нетрудно было представить мысленные волнения Дарела. Не говоря уже о том, что Ясон приказывал Дарелу делать Рики минет.

«Дарел, ты своим ртом покажешь этому отбросу из трущоб, к чему приводит бесполезное сопротивление. Не спеши, но не давай ему кончить. Я нанесу последний удар».

«Вещи» были обязаны подчиняться своим хозяевам. Это правило гарантировало их дальнейшую жизнь в Эосе. Пряча страдальческий взгляд, Дарел зарылся лицом между бедрами вырывавшегося полукровки, посасывая то, к чему раньше не прикасался.

Несмотря на унижение, Дарел обслуживал Рики равнодушно и просто. Кроме одного раза. Однажды эмоции Дарела прорвались.

Рики тогда, как обычно, сопротивлялся оральному обслуживанию Дарела, обрушивая на него все приходящие на ум ругательства. Но тогда Рики сказал или сделал нечто, затронувшее запретную тему. Дарел неожиданно пришел в ярость.

«Ты «вещь», Дарел. Помни свое место».

Ясон мягко отчитал Дарела, и потому тот не стал бить Рики. Необходимость предотвращать такой поступок означала, что Ясон переоценил ценность Дарела, как «вещи».

Рабы были бесхитростными сексоголиками — так их воспитали. Но такая же бесхитростная «вещь» могла принести проблемы. В этом плане Дарел был просто образцовым. Ясона не могли не восхищать энергия и умственные способности Дарела, позволившие ему взломать систему безопасности.

— Если бы господин Рики сдался, он мог стать счастливым. Но когда я думаю о том, каким был господин Рики, то завидую так сильно, что в груди болит. Не избавившись от этой зависти, я не могу работать «вещью», и все же... — У Дарела перехватило горло, он пытался выдавить слова. — ...Поэтому я не стану ни перед кем заискивать. Мне невыносима мысль о том, что господин Рики станет кем-то другим. Поэтому...

— Ты хотел увидеть, осталась ли у него гордость или же он опустился до уровня простого раба?

Дарел лишь посмотрел в ответ.

— И лишь ради этого ты готов приговорить идеально подходящую «вещь» Блонди к отправке на свалку?

Ясон чувствовал, что поступать так было глупо, но это было, что он мог использовать, сочувствуя положению Дарела. Он удивился, поняв, что думает такое о «вещи». Ему пришлось отвлечься на миг, чтобы собраться с мыслями.

— В Эосе, — ответил Дарел, — «вещь» — это товар заменимый. Мы выполняем прихоти рабов и миримся с насилием — разве не поэтому «вещи» живут так недолго?

— За пять лет ты ничем не запятнал свое звание «вещи». Рики и правда так много значит, что ты готов пожертвовать своей жизнью?

— Господин Рики не одноразовая вещь вроде меня. Он обращался со мной, как с таким же человеком. Он и правда никогда не разговаривал со мной нежно и не пытался завоевать мою симпатию; я никогда даже не видел такого желания в его взгляде. Но он не презирал меня, как остальные рабы. Возможно, я стал слишком самодовольным, но я хочу сделать что-нибудь для него. Пусть даже лишь на миг, но мы смогли что-то разделить — о большем я и не прошу.

— Хочешь сказать, ты предпочел бы походить на полукровку из трущоб?

На миг на лице Дарела мелькнуло выражение светлой печали. Он быстро снова взял себя в руки.

— Это первая и последняя ставка, которую я сделал, с судьбой господина Рики и Вашей гордостью на кону. Само собой, в качестве залога я предлагаю все, что у меня есть. Ничто не принесет мне большего счастья, чем господин Рики, вновь ставший собой.

— Рики твоя жертва не порадовала бы. — Эти слова внезапно слетели с губ Ясона, опустив вниз уголки его рта. И правда, Рики содеянное Дарелом огорчило бы. За себя он бы плакать не стал, но определенно почувствовал бы ответственность за судьбу Дарела, и воспоминания об этом хранились бы в качестве искупления за смерть.

Ясон не мог этого допустить. Сердце Рики не должно помнить никого, кроме Ясона.

Дарел посмотрел в широко раскрытые глаза Ясона.

— Это полностью моя вина, так что пощадите господина Рики. Пожалуйста… я умоляю.

— Ты понимаешь, что если возьмешь всю вину на себя и прикроешь Рики, никаких дисциплинарных поблажек для тебя не будет?

— Да.

— В таком случае, ты станешь примером всем в Эосе, какие страдания ждут того, кто совершает такой серьезный проступок.

Даже при этих словах Дарел не выказал сожаления. Он лишь повернулся к Ясону и склонил голову.

«Время от времени создания из трущоб творят удивительные вещи», — этому его научило время общения с Катцем. Люди развивались в зависимости от своего окружения, ради самосохранения, из-за желаний или даже отчаяния. Но одно в них оставалось неизменным.

Они всегда могли удивить.

Ясон Минк был одним из аристократов элиты, отобранным Юпитером на роль главной опоры Танагуры. Он был новым типом человека, выращенным на основе самосознания Юпитера. Долгое время Ясон жил с чувством гордости и преданности из-за коллективной воли, разделяемой с его создателем. Поэтому у него зародилась непоколебимая уверенность в том, что он превосходит остальных смертных созданий. До встречи с Рики он не сомневался, что его разум оставался неподвластным человеческим эмоциям, преследовавшим создания из плоти и крови.

Он верил, что это уродливое дитя Мидаса продолжает существовать, чтобы подчеркнуть великолепие Танагуры. Воспитание и устранение людей, как питомцев, отражало достоинство и величие элиты. Они лишь выполняли свой долг.

Но затем он встретил Рики, и эти убеждения рухнули.

До Рики Ясон считал, что породы вроде «трущобных полукровок» были мусором без надежды на достойное будущее. Но живые, четкие движения конечностей Рики радовали взгляд. Жар его тела, принимавшего все предлагаемые удовольствия, убедил Ясона в особом праве потомков человеческой расы из плоти и крови. Более того, Рики обладал непокорной гордостью, приносившей ему проблемы. Его прекрасные черные глаза выдавали все эмоции без исключения.

Ясон в полной мере понял, что значит вырасти без нормирования поведения и образовательных программ. Когда Рики появлялся у него перед глазами, Ясон испытывал новое раздражения, свежее чувство удивления. Он ощущал, как глубоко внутри теплые ростки сотрясают его тело.

Как сотворенный из очищенной субстанции биологического мозга андройд, Ясон знал, что не должен испытывать подобного. Но слабый пульс того, что можно было назвать «эмоцией», не пропадал. Он впечатался в его разум. То, чего там не должно было быть, пульсировало подобно тупой боли.

Эмоции были настолько грубыми, что вызвали у Ясона отвращение. От этих тайных и вечно непонятных ощущений бросало в жар, обжигавший его душу. Из-за этого он засомневался в причине, по которой оказался среди членов элиты Танагуры, и усомнился в своей гордости Блонди.

Оплетенный щекочущими клубами оцепенения, временами он ощущал непостижимый разуму голод. Он хотел Рики сильнее, чем мог вынести? «Есть ли среди нас тот, кто не позавидовал бы такой сияющей душе»?

Кричать от гнева и отрицать все было нетрудно, но Ясон открыл дверь, которую уже не смог закрыть. Его порывы победили разум. Ясон уже знал, что нечто внутри него, пусть и слабо, было наделено инстинктами обычного человека.