Глава 3

Церера. Полпятого после полудня.

В это время года гуляющие по Кузко Авеню холодные порывы ветра впивались в кожу мелкими иголками. Длинные полы зимнего пальто мужчины колыхались на ветру, пока он шел по улице, зажав в зубах сигарету.

Узнаваемой походки жителя трущоб у него не было. Разве что по пятам за его стройным телом как будто следовали чувство одиночества и напряжение. Для тех, кто привык к грязному, удушающему воздуху, чужеродность мужчины была очевидна.

Когда он проходил мимо, прохожие слегка округляли глаза, а потом быстро отводили взгляды. Что-то в нем было другим. Мир, в котором он обитал, отличался от их мира. Не желая ввязываться, они уходили прочь как можно быстрее... и, судя по его неизменной походке, мужчину это не волновало.

В Цереры был район, где из-за постоянных нападений на здания их каменные фасады треснули, открыв кости металлических скелетов. Ничто не преграждало путь солнечному свету, так что в названии этого блока «Престиж» была некая доля юмора.

Но, хотя наземные строения пребывали в печальном состоянии, подземные помещения все еще оставались пригодными. В итоге, в какой-то момент они стали местом сбора и мирной зоной для многих банд. Члены всех банд готовы были признать, что постоянная борьба выматывает. Им нужен был оазис, где они могли расслабиться и ослабить бдительность, не опасаясь нападения. Любому идиоту, нарушившему это правило, обратный путь в трущобы был закрыт.

Никто и не думал, что это правило будет сдерживать всех, но год за годом никто не осмеливался сделать первый шаг. Никто не хотел опозориться первым, поэтому успешное, но хрупкое равновесие сохранялось.

Раздетые до пояса наркоманы собиралась по углам стальной конструкции и ловили кайф под зимним небом. Слишком увлеченные своими ласками, чтобы обращать внимание на наблюдателей, любовники страстно целовались во входных туннелях. А где-нибудь еще чуть ли не до драки спорила сквернословящая шайка.

Мирная зона была так же известна как «наплевательская» зона. Город безразличия. Все приходили в поисках чего-то, но никого не волновало, чего именно — пока никого из-за этого не убивали.

Мужчина продолжал идти, его не трогали.

Тот же день. Третий подземный этаж «Престижа». Бар «Сорая». В отличие от большинства дней, странная и лихорадочная атмосфера окутала помещение. Привычный грубый смех и топорные шутки не нарушали воцарившейся тишины. Коллективный взгляд был сфокусирован подобно долго задерживаемому дыханию, когда на коже выступает пот.

В окружении плотного кольца наблюдателей проходила игра.

Играть могли все — это была просто старомодная карточная игра, в которой победа зависела от концентрации и интуиции. Но она отличалась от игр в казино Мидаса. На кону стояла не честь или деньги, а нравственность. В каждом раунде игроки ставили на кон свои тела.

«Альфонс». И в баре «Сорая» в центре внимания в эту игру играли Рики и Люк.

Это была сексуальная игра по типу сексуального шоу. Игроки начинали с поцелуя в качестве взноса. Ожидания росли вместе со ставками. Проигравший расплачивался на месте. Зрители разделяли напряжение тех, кто держал в руках карты.

Если кого-то вызывали на игру, каким бы неприятным ни был противник, отказывались редко. «Я не прочь тебя своим сделать», — так обычно начиналась игра. «Мы играем в «Альфонс», — объявлялось перед всеми, делая отказ еще более сложным. А отказавшегося мужчину не просто называли трусом — проносилась молва, что у него не встает и в метафорическом, и в прямом смысле, а такой мужчина уже не может называться мужчиной. Однополые отношения считались нормой, так что отсутствие смелости или неспособность действовать приравнивалась к глубочайшему позору для мужчины в трущобах.

Вызовы под влиянием момента считались чем-то чуть большим, чем простой сексуальной игрой — и в итоге, самым большим, что позволял себе победитель, был смех над проигрышем противника. Но воспринимали их с серьезностью намерений, обострявшей всем нервы до предела. Раз это была игра, ожидалось, что игрок на публике хорошо себя проявит. Все равно это была теория. Но, как и в любых делах интимных, все, происходящее там, никогда полностью там не оставалось.

Люк уже обводил Рики жадным взглядом. Или он хотел затеять драку? Так что никто не удивился, когда Люк позвал Рики, произнеся «Альфонс» — сам Рики в том числе. Никого не удивил и тот факт, что Люк выбрал время, когда рядом не было Гая.

Рики не волновало, что все о нем думают. Но он знал, что должен разобраться с Люком раз и навсегда.

За время между его уходом из Бизонов ради собственного продвижения и его возвращения после трех пустых лет — эпоха, обстоятельства и сущность отношений сильно изменились.

Рики вернулся в трущобы, зная, что станет объектом насмешек. Но, против ожиданий, внезапные изменения в его окружении не принесли ему тихого позора побитого пса, особенно с учетом зарождения проблем с Джиксом. Возможно, это было простое совпадение или неизбежная судьба, вновь замыкающая круг. Но это, в сочетании с его первой дракой по незнанию с бандой Джикса, пусть и против воли, запустило корни судьбы глубже в душу Рики.

Даже когда Бизоны распались, Рики все равно чувствовал некую долю ответственности за потерю их давнего убежища. Тем не менее, ответный удар слезоточивым газом по штаб-квартире Джикса был нанесен без ведома Рики.

И все еще, сторонние наблюдатели чувствовали, что Бизоны вернулись ради большего.

Бизоны снова на ногах.

Рики сводит счеты.

Взволнованные голоса распускали слухи. Переходя от одного слушателя к другому, они при каждом пересказе становились все горячее и искаженнее. Когда слухи обретали собственную жизнь, тяжело было ожидать, что они будут отражать волю или желания вовлеченных сторон. Ни Рики, ни остальные Бизоны не хотели, чтобы их будоражила вся эта болтовня, но, к несчастью, побочный эффект разговоров был им неподвластен.

После того инцидента репутация членов банды Джикса оказалась загубленной, а их жизнь не заладилась. Потеряв убежище, они стали еще более дикими, набрасываясь с кулаками на всех. И это была проблема не только Рики и компании. Неприятности из-за Джикса влияли на повседневную жизнь всех трущоб.

Сведение счетов с Джиксом оказалось неизбежной ношей, которую взял на себя Рики со своими парнями. Все затаили дыхание в ожидании битвы. Со всем этим вниманием, репутация Бизонов упрочнялась день ото дня, и члены банды начинали волноваться не меньше зрителей.

— Эта шпана меня бесит! Будем мы с ними бороться или нет?

— Что будем делать, Рики? Надерем им задницу?

Люк прищурился. Довольно странно, Гай был взбудоражен и бахвалился. Норрис не без основания скривил губы в презрительной ухмылке. Сид выплюнул жвачку. И, наконец...

— Они идут ко дну, — тяжело произнес Рики. — Все они. Если сделаем это, то с размахом. Надо отплатить им с лихвой.

В этот миг все внутри него как будто бесшумно рванулось наружу. Остальные члены банда обменялись улыбками. Они хотели узреть действия.

После долгого перерыва Рики стал совершенно другим человеком. То, что банда Джикса цеплялась к ним на каждом шагу, наконец-то лишило его терпения, а его вспыльчивость поспособствовала развитию событий. Они должны были уничтожить Джикса. Когда это было решено, их диалог ускорился.

— Прежде чем начнем, нам нужна информация.

— Тогда нам точно понадобится он.

— Ты о Джанго? Божьем Мрачном Жнеце? Он нам не поможет.

— Он нам нужен.

— Он слишком дорого берет.

— Текущая цена зависит от того, кто его к стенке припрет.

Джанго был опасным человеком, настолько плохим, насколько уличный мир заставил его стать. Некогда в Приюте Рики был соседом информатора, тогда известного под именем Робби. У него до сих сохранилась прочная связь с ним, но Люк и остальные предпочитали этого не замечать.

Для уничтожение Джикса надо было связаться с Божьим Мрачным Жнецом и снова взглянуть в лицо Робби. Но, по какой-то причине, на лице Рики не отразилось никаких эмоций.

Знание прошлого, которое Рики и Робби разделили в приюте, и корней их взаимной неприязни не нарушало спокойствия Гая. Но буйство Джикса стало слишком большой проблемой. Без точной информации решающий удар им не нанести. И, зная это, Гай не сказал ничего, кроме того, что должно было быть сказано.

Гаю оставалось лишь следовать за Рики. Молчаливое понимание было не просто привычным поведением; в гордость Гая было вплетено, кем является он, а кем они.

Рики и Гай вошли в бар и направились в отдельную комнату в задней части. Согласно первому правилу торговли информацией, переговоры должны проходить втихомолку и вдали от любопытных глаз. И все же, комната, в которой они оказались, обставлена была лучше, чем можно было ожидать.

Робби сидел на блестящем черном диване, вытянув ноги перед собой. Он посмотрел на Рики и Гая, усмехнувшись.

— Все еще в паре, а?

Это приветствие таило в себе скрытый смысл, и Рики тяжело было его не заметить. Если бы на это не было необходимости, — и Рики приходилось постоянно напоминать себе об этом, — он бы никогда не согласился снова встретиться с этим мужчиной. Сколько бы лет ни прошло, произошедшее между ними никогда не будет забыто.

Все сведения о Робби Гай получил со слов Рики. Двое мужчин никогда раньше не встречались, но Рики почувствовал, как в воздухе залетали искры, стоило им встретиться взглядом. Заметив это, Рики сосредоточился на том, чтобы все прошло без накладок.

Однако в уравнении была одна неизвестная. Робби был не один. Диван он делил с парнем, у которого на голове торчали космы огненно-рыжих волос.

Это еще кто?

Рики глянул на рыжего и быстро отвел взгляд.

— Йо. — Парень коротко поздоровался с ними и встал. Он остановился у мини-бара в углу, взял шейкер и ловко его подбросил.

— Его зовут Тор. — Робби вытащил сигарету и больше ничего не сказал.

Атмосфера была молчаливой и напряженной. Обе группы демонстрировали равнодушие, как признак храбрости.

Тор вернулся с двумя стаканами в руке. Он спокойно поставил их перед Рики и Гаем. Рики нахмурился, не в силах понять смысл этого внезапного небольшого представления.

— Это называется «Джиневра», — произнес Тор. — Безалкогольный, но тоже неплох.

Тор вытащил из кармана леденц, засунул в рот и громко разгрыз. Вел он себя не принужденно, но его прямота подсказывала Рики и Гаю, что они должны либо принять этого наглого паренька как данность, либо воспринимать его действия как повод, чтобы повысить свою коллективную осмотрительность. Любой парень, желающий работать с человеком по прозвищу Божий Мрачный Жнец, должен был стать плохой новостью. Иначе он не имел права сидеть рядом с Робби в этой комнате.

— Пейте. Он не отравлен.

Робби не вмешивался. Он просто с любопытством наблюдал за сценой перед ним. Он так всех гостей приветствовал? Разве что напитки должны были стать своего рода испытанием. В любом случае, ничего не произойдет, пока Рики и Гай не выпьют.

Рики взял стакан и сделал глоток. Напиток не был отравлен. Гай чувствовал, что Рики от него ждет, поэтому не отпил из собственного стакана. Просто на случай, если там окажется что-то кроме яда — наркотики или еще что — Гай будет рядом, чтоб его разбудить.

— Хмм. Так это лидер бросается в неизведанное? Разве обычно не наоборот? — спросил Тор.

— Я аллергик, — оправдание Гая было простым.

Тор открыто фыркнул в ответ на увертку Гая. Но Гая не волновало, станет ли он мишенью чьего-либо высокомерия. Рики действовал; Гай выжидал. В любой ситуации они всегда оставались верны этой стратегии.

«Джиневра» обладала оригинальным вкусом. Она приятно ударяло по небу, но оставляла странное послевкусие. Оставшееся на языке Рики щекочущее ощущение разбудило нервы. Не обдумав высказывание как следует, он спросил:

— «Баладо»?

Глаза Тора округлились.

— Впечатляет, — произнес он, прежде чем хихикнуть. — А ты хорош. Никогда бы не поверил, что кому-то в трущобах знаком вкус «Баладо».

Уловив в этой фразе острую кромку, Рики бросил взгляд на Робби. Тот пожал плечами, будто говоря: «Меня не спрашивай».

«Баладо» называлась особая пряность, производимая на планете Аквас. Работая в доставке, Рики сталкивался с ней ее довольно часто. «Баладо» получила свое название от места производства и делилась на пять подвидов. У каждого было свое тонкое послевкусие и аромат, и Рики научился распознавать их все. Он не собирался платить заоблачную цену за некачественный товар.

Тор подал ему популярную разновидность «Баладо», называемую «Мерида». Но даже менее популярные виды пряности оставались предметом роскоши, и в трущобах ее было не найти. Ее использование информатором перед деловыми переговорами было способом прорекламировать ценность своего товара. С другой стороны, учитывая историю их взаимоотношений, Рики знал: этим Робби хочет сказать, что Рики все это влети в копеечку.

Тор засмеялся и наклонился вперед. Обзор Рики закрыла копна рыжих волос. Когда Тор приблизился, Рики заметил, что его карие глаза ближе к черному.

— Знаешь, откуда привезли эту «Бравадо»? — спросил Тор.

— Мерида.

Тор улыбнулся, рисуясь не меньше, чем выказывая восторг.

— Похоже, Черным Рики тебя не просто так называют.

Гай рядом с Рики перевел дух и шевельнулся.

Но, даже услышав свое старое трущобное прозвище, Рики не отреагировал. Робби был торговцем информации. Связавшись с ним, Рики предполагал, что он настолько знаком с его прошлым курьера.

Сколько бы времени ни прошло для Рики и Робби, их противостояние со времен Приюта никогда не утихало. Но Рики не думал, что такие вещи откроются какому-то странному пареньку. Возможно, с его стороны это было просчетом.

— На рынке тебя большая шишка разыскала, да? — Взгляд Тора оставался прикованным к Рики, в нем читалась, скорее, пытливость, чем просто любопытство. — Весьма впечатляет. Полукровка из трущоб, добившийся успеха во внешнем мире. Так ты такой шанс отхватил?

Рики не волновало, был ли Тор «содержанкой» Робби. Если он мог получить нужную информацию, все остальное было неактуально. Даже извлеченное на белый свет его прошлое курьера не особо расстраивало — это была пустая трата времени.

— С барыгой вроде Зака, — продолжал Тор, — ты должен был выплатить какой-то залог, чтобы такое продвижение получить, э? Но затем ты ушел с призом в руках.

Казалось, Тор открывал все это скандальное дело перед Гаем специально. Рики это бесило, так что он решил закончить с этим.

Рики допил содержимое стакана и бросил взгляд на Тора.

— Ты перебежчик?

Он был достоин имени «Черный Рики». Двумя короткими словами, он полностью заткнул Тора. От этого грубого вопроса глаза Тора внезапно округлились. Брови Робби слегка дернулись, как будто под его кожей проходила невидимая нить.

Рики сдержанно произнес:

— Я не мог определить, был ли ты рожден и воспитан в Мидасе или просто неместный бродяга.

Весь самоконтроль Тора остался в прошлом. Он тут же насторожился и стал осмотрительнее.

— Твои волосы и глаза, — произнес Рики, пристально глядя на него. — Ты их за свой счет красишь?

Тор зашипел, как уличный кот, изгибающий спину во время драки. Его реакция навряд ли могла считаться убедительным доказательством, но Рики явно задел его за живое.

Рики сразу определил, что конфета, которую жевал Тор, была не обычной сладостью, но препаратом «Зритель», содержащим пигмент меланин. Поскольку это была простая «дань моде», позволяющая менять цвет волос и глаз, стоил он не особо дорого. Большинство брендов были легальными и не обладали никакими тяжелыми побочными эффектами или длительным токсическим эффектом.

Поскольку этот вид препаратов был доступен во всем многообразии, у легальных брендов были свои плюсы и минусы. В частности, сразу узнаваемая неизменно крапчатая или «нечистая» окраска глаз и тот факт, что их действие имело ограниченные временные рамки.

Если его использовали просто чтобы соответствовать моде, независимо от бренда результат был примерно одинаковым. Но на черном рынке покупателям требовалась гарантированное действие и продолжительный эффект. «Зритель» был наилучшим выбором.

Те, что жевал Тор, были просто подпольным препаратом для широкой публики. Побочные эффекты были сильнее и отличались в зависисмости от строения организма каждого человека; возможны были нарушение зрения, деформация глаза и паралич нервов. Но чаще всего он приводил к слепоте или засыханию глаз в глазницах. В худшем случае, человек рисковал жизнью. Поскольку препарат был нелегальным, ответственности никто не нес — и никто не стал бы болтать.

Не смотря на риск, «Зритель» все равно оставался очень популярным. Те, кто употреблял его постоянно, достигнув определенной дозировки, утверждали, что могут «видеть незримое». Рики не знал, правда это ли просто слоган, призванный увеличить продажи. Но он точно не хотел раскошеливаться ради возможности увидеть больше, чем он видел уже.

Если Тор принимал «Зритель», значит, на этот путь его толкнули какие-то давящие обстоятельства. Рики решил, что окружавшая Тора аура «беженца» являлась ключом к этим обстоятельствам.

У жителей Мидаса обитатели трущоб вызывали презрение и отвращение — но беженцы, просрочившие свои визы и нелегально поселившиеся там, приравнивались к насекомым. Танагура могла изгнать всех беженцев из Мидаса, но у нее были свои причины не поступать так. Как и у полукровок, у беженцев не было идентификационных чипов. Соответственно, без личных особенностей или характеристик, указывающих на место рождения, их невозможно было отличить от полукровок. Многие беженцы пользовались этим и выдавали себя за обитателей трущоб, чтобы поселить в колонии.

Рики познакомился с фактами из жизни беженцев во время своей работы курьером у Катца. Но знать и делать — это две разные вещи. В отличие от жителей Мидаса, Рики никогда и не думал выслеживать беженцев, избивать их и выгонять из города. Они не теряли свое «я» и родные планеты, просрочивая визы. В окружении всего этого у Рики выработалось шестое чувство, позволяющее определить беженцев, подражающих жизни полукровок, чтобы обосноваться в Церере.

Тем не менее, была еще и порода рожденных в Мидасе беженцев, скрывавшихся по неизвестным причинам. Они не так уж сильно отличались от трущобных полукровок, поскольку были знакомы с жизнью колонии. Возможно, Тор менял цвет глаз и волос, чтобы скрыть свое происхождение. Он бы не стал жевать «Зритель» лишь ради того, чтобы не отставать от моды.

В любом случае, делая это так открыто, Тор из кожи вон лез, чтобы разозлить Рики. Это повернуло ситуацию в пользу Рики.

— Идиот. В открытую «Зритель» не глотают. Если ты считаешь трущобных полукровок просто сборищем болванов, кто-нибудь может тебе твой зад отхватить.

При упоминании «Зрителя», лицо Тора побелело. До сих пор Робби терпеливо наблюдал со стороны, но теперь, наконец, вмешался.

— Брось — не дразни мальчика. Он давно уже со мной.

— Значит, вы оба потянете на Божьих Мрачных Жнецов?

— Я бы так не сказал.

— Тогда он только мешает. Выпроводи его.

С долгим грохотом, Тор ударил о стол кулаком. Он сверкнул глазами и сжал зубы.

— Твою мать, не испытывай удачу!

— Мальчик не знает свое место, Робби, — коротко произнес Рики. — Скажи ему не шуметь.

Тор подскочил, но Робби схватил его за руку, игнорируя рычание в его сторону.

— Зачем ты меня останавливаешь? — рявкнул Тор. Он походил на раненое животное; Рики нанес последний удар с обычной для него точностью.

— Никто лучше этого парня не способен определять слабые места других; он это умеет со времен приюта. Просто забей, ладно? Будешь трепать языком и второго шанса у тебя не будет. — Робби посмотрел на Рики со значительной улыбкой, из-за чего на одной из его щек появилась ямочка. — Что скажешь?

Как два шпиона, обменявшихся шифровками, только Рики и Робби поняли нюансы этих слов. Даже Гай оказался вне контекста.

— Я сюда пришел не с детьми нянчиться. Сделка тебе нужна или нет?

— Отлично, — произнес Робби. — У меня здесь известный Рики из Бизонов, которого слегка занесло. Будем считать, с вступлением покончено.

Тор не мог скрыть обиженного выражения лица. Было слышно, как он недовольно скрипнул зубами.

— Ты стал весьма пугающим, Рики, — сказал Робби. — Хоть ты и таскаешься, как побитый пес, пару козырей в рукаве у тебя еще есть.

— На меня стрелки не переводи. Когда ты завел интрижку с этим перебежчиком?

— Он оказался единственным, кому хватило смелости стать парой Божьего Мрачного Жнеца.

Парой? Это было последнее, что он ожидал услышать от Робби.

— Правда? — заметил Рики. — Я думал, ты знаешь лучшее способы время провести.

Рики знал, насколько Робби был привязан к Шеллу.

Из-за тебя я потерял Шелла — но ты улыбаешься. Наверное, с этим миром что-то не так, а? Что бы я ни потерял, однажды тебя настигнет не меньшая потеря.

Рики помнил темный ком грубых эмоций, который обрушил на него Робби в тот день в Приюте. Но вместо вины, Рики, скорее, испытывал раздражение и запал из-за вспышки Робби. С тех пор они так и не ладили.

В Приюте привязанности превращались в одержимость. Непокорные эмоции становились неестественно чистыми. И реальность, в которой одной лишь любовью ничего не добиться, становилась до боли истинной. Единственное возможное счастье заключалось в причинении боли другим. Дети в Приюте учились не оставаться в одиночестве и не становиться изгоями, но так же и не путать зависимость с доверием. Это удушливая и неизбежная атмосфера наполняла «рай», каким был Приют. Все, что приобреталось и терялось там, создавало задающее чувство собственного «я», которым невозможно поступиться любой ценой.

Рики, Гай и Робби знали это. Они были детьми из приюта, знавшими, что действительно важно. Взрослые имели обыкновение называть таких детей «дорогими». Поэтому Рики не поверил, что Робби не мог полюбить никого, кроме Шелла. Но и спорить с ним он не хотел. Зная Робби, Рики решил, что тот сумеет пережить смерть Шелла.

На лице Робби появилась слабая улыбка, как будто он понял, о чем думал Рики.

Тор продолжал дуться, отойдя от стола к компьютеру. Он включал его и начал печатать, производя впечатление знакомого с этим делом человека.

— Ладно, — коротко бросил Робби. — Что вы хотите знать о Джиксе?

— А ты подготовился, — заметил Рики.

— Это единственная причина, по которой вы пришли ко мне, верно?

Рики ничего не сказал, не смотря на желание спросить, зачем Робби тратил время на предисловие.

— Нам нужна вся информация о последних делах Джикса, которая у тебя есть, — подал голос Гая, заботясь о делах насущных. — В частности, кто на самом деле всем заправляет и что у него в голове творится.

— Могу выдать вам досье на всех нынешних членов и подтверждение численности. Данные на диске.

— Хорошо.

Робби обсудил детали, а Тор едва ли хоть звук выдавил, работая за клавиатурой. Похоже, они эффективно работали в паре.

— Так вы, наконец, собрались Джикса на обед съесть. Мне их почти жалко.

— Мы следим за нашей диетой.

— В любом случае, ты — Черный Рики из трущоб.

Рики нахмурился с явным отвращением. С чего это ты сейчас такое говоришь? подумал он. Вслух же он произнес:

— Ты продаешь фальшивую информацию, Робби.

Это хватило, чтобы Робби замер. В отличие от деталей его прошлого и прогнившей натуры, если дело касалось торговли информацией, он был лучшим. О репутации Робби шептались по всем трущобам.

— Думаешь, я стал бы такими глупостями заниматься, как подделка информации? Как будто мне жить надоело. — Несмотря на свой импровизированный сарказм, говорил до странного подавленным тоном.

Тор неожиданно перестал печатать.

— А теперь что?

Тор посмотрел на Рики исподлобья и, наконец, заговорил.

— Слышал, вы с Робби были соседями в Приюте, — произнес он. — Ты и правда его девственности лишил?

Рики поразило, как Тор мог задать подобный вопрос с серьезным лицом. Это еще откуда взялось? Насколько извращенно ни посмотри, но вопрос был бессмысленным. Рики и Роби невольно переглянулись; затем они тут же скривились и отвели взгляды.

Выражения их лиц, должно быть, подхлестнуло Гая. Он подавил смех.

— На некоторые вещи даже я не стал бы покушаться, — ляпнул Рики.

— Это моя реплика, — возразил Робби.

Даже в качестве шутки идея их совместного первого раза казалась им обоим слишком гротескной, чтобы его представить. Но Тор их вынудил это сделать.

С готовностью возвращаясь к менее неприятной теме, Робби спросил:

— Используешь этот шанс, чтобы заявить о возвращении Бизонов?

— Какой смысл сейчас этих призраков вытаскивать?

— Ты ушел в зените славы, с непрерывной чередой побед. На улицах имя Бизонов все еще обладает авторитетом. Когда-то давно Джикс считал тебя занозой у всех в заднице. Очевидно, они хотят начать с тебя.

Такую информацию ты и должен нам предоставить. Но Рики знал, что слухи остаются просто слухами. Лишь сами участники событий знали, где здесь правда.

Держи ушки на открытыми. Чтобы ни случилось, не отводи глаз от реальности. А рот держи закрытым.

Три основных правила успеха на черном рынке. Три испытанных и истинных правила самосохранения. Рики их не забыл.

— Их скулеж начал раздражать, так что я разберусь с ними сейчас, чтобы потом не париться. Конец истории.

— Если таков твой план, не думаю, что найдутся зрители.

— Поэтому я и пытаюсь свести грязную работу к минимуму, — ответил Рики с легкой угрозой во взгляде. Он пришел суда за достоверной информацией, а не слухами.

— Тут я с тобой согласен. Не ввязывайся в проблемы, если не можешь с ними разобраться.

Намеки в его голосе задели Рики, но он не посчитал нужным добавить что-то к разговору. Он не хотел, чтобы рыжий партнер Робби или Гай заблуждались на счет того, к чему все это было.

Получив информацию от Робби, он собирался безжалостно уничтожить кучку этих жалких сопляков. Его не волновало, насколько они юны и неопытны. Когда он начнет огонь, это будет навсегда.

Члены нелепой банды были вытеснены и рассеялись, сделавшись уязвимыми для атаки. Это была истинная справедливость — отражение враждебности, которую банда Джикса источала с момента своего появления.

Слухи о возрождении Бизонов наряд ли набрали бы силу только из-за нанесенного Джиксу финального удара. Изначальные члены Бизонов понимали это лучше всех.

Примерно в это время застывшая реальность подтолкнула Люка с действиям. И выражением этих застоявшихся эмоций стала игра «Альфонс».

Рики оставил все как есть. Все равно положиться на карты было лучшим способом убедиться, что подобного больше не повториться. Если он проиграет, то справится с этим — после трех лет «обучения» в качестве питомца Ясона, занятие подобными вещами на публике едва ли заботило его. К тому же, после вызова на игру «Альфонс» между выигрышем и проигрышем особой разницы не было. Если реванша не потребуется, ему больше не придется сталкиваться с этим.

Игра длилась три раунда; она заканчивалась, когда проигрывал зачинщик или же его оппонент подставлял задницу. Сношение было общепринятой единственно достойной ставкой. Вызов можно было бросить лишь раз. Хоть в игре и было три раунда, зачинщик при желании мог закончить ее после первого проигрыша. Не было смысла продолжать, если с самого начала уже не можешь получить все.

Так что когда Люк начал, поставив поцелуй, все простонали. Его уверенность в карточной игре должна быть сильной, если он хотел пройти все три раунда.

Рики неожиданно проиграл.

Зашумел хор голос в сопровождении пронзительного свиста и улюлюканья. С самодовольным выражением лица Люк слился в глубоком французском поцелуи с Рики. Вокруг слышалось, как зрители тяжело сглатывали.

Посреди поцелуя, от которого захватывало дух, их тела плотно соприкасались, Люк подался бедрами вперед, прижимаясь животом к Рики. Рики слегка опустил взгляд. В поле его зрения Норрис и Сид тревожно наблюдали за ними.

Было бы ложью сказать, что он ничего не чувствовал, когда их бедра терлись друг о друга, явная стимуляция, направленная на пах. Рики до отвратительности ясно понимал, что механизмы мужского организма никогда не подчиняются мужчине полностью.

И все же, то, что подобная мысль мелькнула в его голове, стало еще одной причиной для сохранения самоконтроля. Рики сохранял спокойствие посреди взволнованного шума. Он и сам не знал, делало ли его это сильным или жалким.

Желая дойти с ним до конца, Люк снова раздал карты. От равнодушного Рики его чресла всегда бросало в жар, и он жаждал узнать, насколько страстным тот может быть. Зрители затаили дыхание, сосредоточившись на карточной игре и болея за Люка.

Открыв свои последние карты, довольный удачей Люк улыбнулся.

— Две пары, — торжествующе произнес он. — Валет и Семерки.

Рики попросил две карты. Он безмолвно выложил свои карты на стол. Все внимание было приковано к его рукам. Три короля. Разочарованная толпа дружно шумно вздохнула. И все же, слабая улыбка на лице Люка не исчезла, но стала язвительной, без особой самоиронии. И на гримасу проигравшего это не походило.

Что за...

Что-то внутри Люка явно надломилось. Это Рики понял. Слегка нахмурив брови, он поднялся. При этом толпа зашумела совершенно отлично от недавней напряженной атмосферы. На одном выдохе воздух в помещении лишился всего напряжения.

Неожиданно сквозь толпу протолкался мужчина.

— Рики! — окликнул он.

В тусклом свете незамаскированный шрам на его щеке был ясно виден. Повернувшись на звук голоса, Рики внезапно замер. Фигура мужчина маячила перед ним. На миг от шока узнавания у него задрожали плечи.

Катц?

Неожиданно появление Катца поразило Рики, как удар в затылок. Его пульс до странного тяжело стучал, в горле пересохло. Мир закружился перед его глазами. Хоть он и знал, что лучше сбежать, он не мог сдвинуться с места.

— Мне надо поговорить с тобой. Найдется минутка? — Катц не только не замечал лихорадочно строившую предположения толпу, но даже игнорировал явное недоумение Рики по поводу его появления. — Я подожду снаружи.

Он развернулся на каблуках и пошел к выходу, а переполненный бар сплетничал за его спиной. Внезапное вторжение незнакомца — неважно, хорошим парнем он был или плохим, — вызвало переполох.

— Какого черта это сейчас было? Вы его лицо видели?

— Как жаль. Вполне симпатичный — но чертовски пугающий.

— Похоже, они с Рики знакомы. Старый партнер, как думаете?

— Тупица, его единственный партнер — это Гай.

Рики вздохнул себе под нос. Но он никак не мог остановить эту тяжелую поступь. Выходя через броско украшенную дверь, он заметил снаружи Катца, губы мужчины сложились в тончайшую улыбку. Возможно, он не до конца был уверен, что Рики придет.

— Четыре года прошло.

— А Вы знали, где меня искать. — Катц просто не мог ходить по окрестностям, расспрашивая о месте нахождения Рики. Что важнее, Катц бы не стал так делать. От этой мысли Рики озадаченно нахмурил брови.

Катц достал свой любимый портсигар из нагрудного кармана. Нет, не портсигар. Катц безмолвно открыл футляр и показал Рики, что там лежало.

И Рики понял, что его обманули.

Отслеживающее устройство последней модели. На экране футляра отображалась электронная карта, охватывающая Кузко Авеню и «Престиж». В месте, где, вероятно, находился бар «Сорая», мигала оранжевая точка.

Рики уставился на мигающую точку. Теперь понятно, подумал он.

Когда он был известен как Черный Рики, Катц дал ему ножик-бабочку со встроенным мобильным телефоном. Даже сейчас он лежал в кармане куртки Рики. Рики достал нож.

— Эта штука все еще работает? — спросил он, вертя его в руке.

— Полагаю, это я должен был сказать, — произнес Катц бесцеремонно. — Я думал, ты давно уже его выбросил.

— Я сто лет об этой штуке не вспоминал.

— Ну, она меня от лишних проблем избавила. — Катц отключил экран и вернул футляр в карман.

— Что Вы хотите? — спросил Рики. — Вы ведь пришли не просто о былых временах поболтать.

Рики знал, что Катц, известный делец черного рынка, редко покидал свой подземный офис — и он сомневался, что Катц сильно изменился за четыре года. У него должна была быть серьезная причина, чтобы показать свое лицо со шрамом в родных местах.

— Мы можем где-нибудь присесть и поговорить?

— Если такой длинный разговор предвидится, пойдем ко мне. — Рики снова почувствовал облегчение из-за того, что не взял с собой Гая тем днем.

На следующий день Гай обо всем узнает. О вызове Люка Рики в «Альфонсе», о том, что Рики с сомнительной целью ушел с мужчиной со шрамом на лице... но все это будет на следующий день.

Рики и Катц вместе покинули «Престиж».