Глава 1

Уже какое-то время погода была какой угодно, только не ясной и прохладной. Один за другим дни занимались в мрачном сером небе, портящем дружеские отношения и разъедающем душу. Единственным плюсом этих неподдельных туч было полное отсутствие дождя.

По крайней мере, так подумал Рики, сжимая руль своего черного мотоцикла и заводя его.

Мидас. Полдень. Лхасса.

Пусть и рассеянные затянутым небом, лучи полуденного солнца смогли достигнуть темных переулков между возвышавшимися зданиями. Даже малейшего шороха человеческой жизни нельзя было услышать в этом районе Оранжевой Дороги, жители которого отсыпались после похождений прошлой ночью.

Избавленное от своего неонового макияжа, ужасно невзрачное лицо Цереры прельщало совершенно по-другому. Вычищенные, обнаженные и заштукатуренные разводы въелись настолько глубоко, что, казалось, адское зловоние будет каплями просачиваться наружу до конца времен.

Тем не менее, ни в ярких восторгах карнавальных ночей, ни при ясном свете дня обычный курортник в Мидасе не показался бы в этих темных переулках. Это место обвивалось вокруг себя, словно лабиринт, призванный сбивать с толку восприятие.

Лишь те, у кого на уме была четкая цель, решались приходить сюда.

Рики остановил свой мотоцикл среди этих переулков, где посреди дня до сих пор царствовала ночь. Припарковавшись, он прислонился к стене и зажег сигарету. Обычно он так много не курил. Но сейчас это был единственный способ успокоить нервы.

Дело было не в оральной фиксации, но и горький вкус он не любил. Просто это было лучший после сильного успокоительного вариант. Он слегка поднял взгляд, неустанно рыскавший по сторонам, выискивая углы, его зрачки время от времени сужались, как будто реагируя на неспокойные мысли.

Прямо через дорогу находился круглосуточный магазин наркотиков. Начиная лучшим легальным дерьмом и заканчивая отбросами — «жадность», «скорость», «гонка» и «полет ангела» — покупатель, желающий полетать, не отрываясь от земли, мог купить все это здесь. Поскольку заведение было казенным, клиент мог не опасаться, что товар разбавлен крысиным ядом. Но подойдет ли продукт под его метаболизм — другой вопрос.

Конечно, были и магазины, продававшие из-под полы и другой товар. Но это обходилось недешево.

Взгляд Рики был направлен на другую цель. Его интересовал не захудалый магазинчик, а мужчина, обитавший под ним. Мужчина, имевший доступ в этот новейший цифровой мир. Катц.

Стоит ли сделать этот короткий шаг или нет?

Он не любил нерешенные дела. Не любил, когда не знал конечный итог и когда его следует подводить. Рики приехал сюда не ради того, чтобы создавать проблемы кому-то, кроме себя. Он явно показался здесь не для того, чтобы, высунув голову, тут же лишиться ее.

Итак, что дальше? Какой вариант для него наилучший?

Его мысли кружились в голове. Чем больше он колебался, тем нерешительнее становился. Возможно, это была загадка без решения.

Или, может, он и не искал решения. Возможно, он был слишком напуган, чтобы связываться с правдой. Тлеющие окурки, падавшие к его ногам, отражали мысли в его голове. Он не мог крутануть ботинком и раздавить их.

Сегодня шел пятый день, как Гай нигде не показывался. На один или два дня можно было не обращать внимание. Но после третьего он заволновался. Тем более, когда стало ясно, что домой Гай не возвращался.

Никто не знал, где был Гай или куда он ушел. Он испарился, никому ничего не сказав. Это было совсем не похоже на Гая. Гай не бросил бы работу, исчезнув.

Тем не менее, у членов старой банды были свои надежные теории о Гае.

— Гай здоров. Тебе не кажется, что он развлекаться ушел?

— Он всегда был чертовски популярен. Недостатка в добровольцах не будет…

— А после взбучки этим хулиганам Джикса с ним все подружиться хотят.

Товарищи по старой банде не беспокоились о нем так, как Рики. Это не значило, что отсутствие Гая их не тревожит. Скорее, это было негласное правило не совать свой нос туда, куда не просят.

Пара Гая и Рики постепенно распадалась. Пока Рики отсутствовал эти три года, Гай новой пары ни с кем не создал, но недостатка в «друзьях для секса» не испытывал. А когда Рики вернулся, банда не могла не заметить, что, хотя они спали друг с другом на постоянном основании, что-то изменилось.

Так что Рики не мог сказать, с кем был Гай. Настолько сильно они разделились. Рики это понимал. Он не собирался поднимать шум из-за серьезности исчезновения Гая и раздувать из мухи слона. Но это не значило, что он перестал волноваться.

— Я слышал, кто-то из Танагурской элиты предложил Гаю стать его рабом.

Рики было бы намного спокойнее, если бы он не слышал постоянно одни и те же раздутые слухи об элите, делающий своими рабами полукровок из трущоб.

Гай ни за что бы на такое не повелся.

Хотя такое тоже возможно. Смутные предположения и возможности забурлили в глубине его мозга и поднялись наружу, оставляя после себя гнойные зудящие раны.

Если не тревога, то страх. Страх, ведомый лишь Рики, о котором он не мог рассказать. Что хуже, Гая видели с Кирие. Одного этого хватило, чтобы его подозрения удвоились.

Но, что важнее всего, у Рики волосы на затылки дыбом становились из-за тени мужчины, витающей за спиной Кирие.

Гай всегда все тщательно обдумывал, семь раз отмерял, прежде чем отрезать. Кирие не мог так просто чем-то его подкупить. Рики это знал.

И все же, раз противником был Ясон, нельзя было предугадать, как карта ляжет, несмотря на осторожность Гая.

Ясон хочет Гая.

Если Кирие не просто нес чушь — если Ясон такое сказал — это меняло все. Но зачем здесь нужен был Кирие? С этой последней мыслью Рики совершенно не мог разобраться.

Что бы Ясон ни захотел, он получал это. Такова была его сущность. Ни при каких обстоятельствах он никогда не отступал от цели.

Страх Рики перед Ясоном был так велик, что он не мог очистить закутки своего разума от тревоги. Гай мог попасть к Ясону против воли. Он не мог исключать такую возможность.

Он не знал, что ему скажет Катц, но тому могло быть что-то известно. Одна эта мысль завела Рики так далеко. Но сейчас, отчасти из-за того неприятного инцидента на днях, его ноги застряли в грязи как раз в важный момент.

Но дело было не в этом. Нет. Катц появился перед ним после четырех лет и сказал: «То, что Ясон снял твое кольцо раба, еще не значит, что он с тобой покончил. Ясон никогда не был настолько милосердным».

С тех пор, как Катц ушел после этих зловещих слов, Рики казалось, что под ногами у него шаткая почва. Что происходило? И почему? Зачем было Катцу объявляться, создавая это угрожающее явление посреди его скучной жизни? Истинные намеренья Катца всегда оставались недосягаемы.

Рики мог смириться с неприязнью, враждебностью, презрением. Получи он их на всю катушку, в открытую, и он справился бы. Но Катц давал ему лишь смутные намеки и мутные предположения.

Рики устраивала его заурядная жизнь. Вялые, полные безделья дни. Но после того, как его жизнь так внезапно перевернули с ног на голову, Рики хотелось схватить Катца за лацканы и закричать: «Что такого хорошего это приносит мне?».

Поначалу он посчитал, что инцидент с Джиксом привел к неким неизбежным и ожидаемым переменам. Цена за восстановление равновесия в его жизни. Возвращение к делам с Катцем во второй раз не было неминуемым. К тому же, однажды он узнал, до какой степени связаны друг с другом Ясон и Катц.

Эти убеждения должны были быть твердыми. Разве что Катц — с его связями с Ясоном — был единственным, к кому он сейчас мог обратиться. Такой была невыносимая нереальность. В то же время, он отчаянно не желал лезть в какую-нибудь кроличью нору, не зная, что ожидает его на дне.

Рики и так выкопал себе слишком много могил. Его уже совершенно не волновало, если он слышал от совершенно незнакомых людей «грубый, необучаемый мусор».

Но он не хотел быть дураком, совершающим все те же глупые ошибки.

Так что он вынужден был смотреть, куда ступает, и раскрывать планы без необходимости. Так он сказал себе, но не мог унять нервное волнение в животе.

Катц должен знать. Желание поразило его подобно удару раскаленным ножом в живет. Ему не нужна была информация, полученная от сети информаторов. Не смутные слухи, появлявшиеся из ниоткуда и туда же уходившие.

Твердые, неоспоримы факты.

Как только эта мысль пришла в голову Рики, на краю его сознания всплыл надменный образ Робби. Тем не менее, даже в трущобах мужчина мог заколебаться, противопоставив надежную руку информатора Божьего Мрачного Жнеца его плохой репутации. И это — а так же то, что счет окажется весьма неприятным — заставляло Рики с осторожностью отнестись к возможности снова потянуться в том направлении.

Робби не откажется от разумной платы в обмен на нужную информацию. Но, учитывая недавние дела с Джиксом, что бы он ни делал, счет это не уравнивало.

Рики не переживал заново проблемы со времен их пребывания в Приюте. Нет, если бы в их прошлом было просто двое детей, дерущихся друг с другом, они давно бы уже все прояснили.

Одну нить, связывавшую их, нельзя было разорвать. В отличие от отношений Рики и Гая, общие корни Рики и Робби уходили намного глубже. И их невозможно было выкинуть из их общих воспоминаний.

Когда в голове Рики всплыли эти воспоминания, три года с Ясоном пронеслись в его мыслях, заставив его сжать зубы.

Ясон Минк.

Златовласый, голубоглазый Блонди. Элита, правящая Танагурой. Нерушимые цепи этого проклятья до сих пор сковывали его. Путы, невидимые глазу.

— Йо. — Внезапно рука похлопала его по плечу. Рики дернулся и крутанулся.

— Что ты делаешь в таком месте? Не думал, что ты сейчас из дома выходишь.

Это был Кирие.

Какого черта здесь Кирие делает? Внезапное появление причины его проблем заставило Рики нахмуриться.

Стройное тело Кирие было облачено в сшитое на заказ блестяще-розовое меховое пальто. Пальцы украшали кольца. Как обычно, Кирие выглядел крайне обескураживающе и хвастливо. Покажись он в таком виде в трущобах, и через считанные минуты его бы раздели догола и устроили групповое изнасилование. Хотя в Мидасе, среди толпы броско разодетых туристов, Кирие смотрелся как раз к месту. Выделялся, скорее, Рики, легко одетый в свою старую куртку и джинсы.

— В самом деле. Что случилось?

— Тебя это не касается. — Сама необходимость ответа раздражала Рики. Кирие просто не мог не заметь его настроение, но все рано продолжал стоять там.

— Ты пробудил мой интерес, это точно. У тебя, наверное, важное дело, раз ты весь этот путь проделал.

— Отвали, — выплюнул Рики. Сейчас общаться с Кирие он не мог.

Но Кирие не уходил; он и глазом не моргнул. Вместо этого он начал слишком уж фамильярно заискивать перед Рики приторным голосом, который его раздражал.

— И что же это значит, то, что мы встретились вот так? Может, выпьем в местном заведении. Я угощаю.

Именно это Рики и не любил в Кирие. Он подчеркнуто ответил:

— Я еще не пал так низко, чтобы подачки от детей принимать.

В трущобах за ребенка можно было сойти лет в тринадцать. В свои восемнадцать Кирие едва подпадал под эту категорию. Сейчас Рики это не волновало. По его мнению, Кирие запачкал собственное гнездо, а потом просто ушел. Он всегда был лишь недомерком.

Инцидент с Джиксом начался из-за того, что Кирие ввязался в битву, которую не мог завершить. Лучше всего было бы так все и оставить, но Кирие пошел на базу Джикса с бомбой со слезоточивым газом, вынудив Рики и остальных убирать за ним.

В этом смысле у Кирие не было повода демонстрировать Рики свою надменную физиономию. Бесстыдство этого парня было чертовски невероятным.

— С чего такое плохое отношение?

Кирие был еще спокойнее и собраннее обычного. Он вечно нес чушь. Скорее, легкое приукрашивание правды и слухов, которые он собирал на улице, — воспринимая все по-своему — было обычной манерой общения Кирие. Не видевший Кирие некоторое время Рики подумал, что тот стал решительнее и самоуверенней.

Бесстрашный, уравновешенный, коварный или хитрый.

Кроме того, стоя с ним лицом к лицу, Рики не мог не заметить, что комплекция у них с Кирие не сильно отличается. При их первой встречи Кирие был на добрую голову ниже. Теперь они были одного роста.

Почему-то это разозлило Рики. Возможно, Кирие был не менее самоуверен, чем какой-нибудь брокер или посредник. Он по-прежнему оставался отбросом и смердел до небес. Но вел себя так, будто стал святым ангелом.

По внешности Кирие можно было принять за чьего-нибудь броского любовника. Если вкратце, он относился к тому типу богатых выскочек, обнаружив которых однажды с ножом в спине никто бы не удивился. Маленький горделивый позер. Но это просто было отражением его предполагаемого социального статуса. Всего лишь павлиний хвост.

Даже если полукровка хотел подняться в этом мире, возможности на него с неба так сразу не падали. В удушливых трущобах это было общеизвестно. Но сгусток эго вроде Кирие не мог почувствовать этого, не порисовавшись. И все же, Рики не обязан был потакать тщеславию Кирие.

— Я бы хотел выпить с тобой. Всего разок. Будем считать это свиданием, ладненько?

Рики проигнорировал его. Он попытался оттолкнуть Кирие. Тот прижался к нему своим телом и зашептал на ухо:

— А может, перекинемся парой словечек о Гае за нашим пивом?

Глаза Рики широко распахнулись. Тревоги у него в груди закопошились подобно рою пчел.

— Ты это хочешь услышать? — спросил Кирие, расстояние между ними было не толще волоска. Его губы расплылись в откровенно злорадной улыбке.

Сукин сын!

Лицом к лицу они сверлили друг друга взглядом в плотном молчании. Высокомерие Кирие как будто сдерживало безмолвную ярость Рики. Едва пошевелив пальцем, Рики мог схватить Кирие за лацканы и выбить из него дух. Но если он хоть немного подпортит Кирие здоровье, едва ли тот выдаст что-нибудь.

С тонкой улыбкой на губах Кирие расчетливым взглядом смотрел на Рики. Было ли это «да» или «нет»?

Когда Кирие успел превратиться в такую занозу? Рики сжал зубы, но взгляда не отвел. Сейчас тузы в рукаве были у Кирие. Ему больно было это признавать, но он выплюнул сигарету и растер ее носком ботинка, поскольку пока раздавленная сигарета была единственным, на что он мог направить свой гнев.

— Пошли.

Кирие кивнул с победоносным выражением на лице. Рики прикусил язык и проглотил свое раздражение. Он вынужден был следовать за Кирие. Он не спросил, куда они шли. Кирие жизнерадостно вел его с довольной улыбкой на губах.

Кирие обещал купить ему выпивку, но направлялись они не в бар. Рики выпивка не волновала, так что свои возражения он не озвучивал. И все же, его интересовало, куда они идут.

Кирие расслабленной походкой пересек Оранжевую Дорогу. Здесь он был на своей территории. До тех пор, пока они не оказались перед его блестящей воздушной машиной — без единого пятна на ее серебристом корпусе — он даже не оглядывался через плечо, чтобы проверить, на месте ли Рики.

Кирие знал: выставь перед ним Гая, и Рики проглотит эту блестящую приманку. Настолько он был уверен в себе.

— Садись, — произнес он с надменным взглядом.

Рики пригнулся и легко скользнул на сидение. Зайдя так далеко, он не мог повернуть назад, даже если не знал, что произойдет. Хотя пока он постарается изо всех сил не обращать внимания на богатую пошлость и невыносимую гордость Кирие.

— Это последняя модель «Стеллы». Сделана на заказ. Единственная в своем роде. Хотя, полагаю, трущобному полукровке это совершенно ничего не говорит.

Гордо демонстрируя свои обширные познания, Кирие коснулся панели рядом с рулем. Играючи, без грохота, какой издавал мотоцикл Рики, машина поднялась в воздух.

Сделанная на заказ или ржавое корыто — Рики это не волновало. На уме у него было лишь благополучие Гая. Так что он держал рот закрытым, позволяя Кирие молоть вздор и не перебивая его. Даже если он злился так сильно, что ему хотелось запихнуть кулак в горло Кирие и разорвать ему легкие.

Если этот засранец в итоге не выдаст новейшую информацию, я ему личико начищу.

Воздушная машина покинула Лхассу и лениво повернула в небе к Церере и трущобам.

— Глядя на трущобы свысока с такой перспективы, понимаешь, в какой мелкой мусорной куче мы выросли.

Чтобы понять это, незачем было кружить на летающей машине. У обитателей Цереры это было в крови. Время и место здесь были неважны. В каком бы мире он ни жил, человек без постоянного идентификационного чипа был никем.

Их существование стерли с официальных карт Мидаса. Они существовали лишь как «трущобные полукровки». Рики пытался выползти из этих трущоб и, в итоге, вынужден был признать поражение. Закончил он там же, где начинал.

Но сейчас ничего из этого его не волновало. По сравнению с теми тремя годами, когда его гордость обратилась прахом вместе со всем остальным, трущобы были раем.

— Ты вернулся побитым псом, а я стал победителем. В чем разница, а?

Может, ты и разбогател, копаясь в этой вонючей дыре и получая проценты с выручки, но победителем тебя это не делает, мудак! Настоящий победитель — это…

Настоящими победителями становились парни вроде Катца. Перед мысленным взором Рики возник образ его проницательного лица со шрамом. Рики закусил губу. В трущобах, чтобы сохранять череду побед, приходилось платить. Катц сейчас, без сомнения, сводил свои счеты.

Но с кем? С Ясоном?

— В любом случае, твоя эра заканчивается. А столько людей до сих пор оказывают бессмысленное почтение твоему призраку.

Бросив острый косой взгляд, Рики произнес:

— Хватит уже. Переходи к чертову делу.

В его голосе явно слышалось раздражение.

Но с лица Кирие не сходила легкая улыбка.

— Мне хотелось немного поговорить с тобой по-мужски. И вот, мы скользим по воздуху высоко над всем. Хорошая возможность для личной беседы, тебе так не кажется?

— У меня нет времени экскурсии с тобой устраивать.

— Ах, ты настолько тревожишься за Гая?

Понимающая улыбка изменила интонации Кирие.

Сукин сын! подумал Рики, но вслух не издал ни звука. Разгорячись он, позволь своим эмоциям выйти наружу, и Кирие лишь поднимет планку. Без сомнения, этого он так долго и ждал.

— Ну, могу сказать, на данный момент твои переживания слегка запоздали.

— Где он? Где Гай?

Кирие беззаботно ответил:

— Думаю, болтает с неким Блонди из Танагуры.

После секунды, потребовавшейся на усвоение этих слов, кровь отхлынула от лица Рики. Не может быть, подумал он. А потом — конечно. В его сердце боролись два чувства. Перед глазами у него все поплыло.

— День за днем питается лучшими блюдами. Расслабляется в джакузи. Не могу сказать, что не завидую. Питомец Блонди. И все благодаря личной рекомендации. Гай и правда поднимается в мире.

— Он сказал, что занимается этим? — в подавленном голосе Рики явно слышала боль.

Кирие драматично вздохнул.

— Какой идиот не откусит от этого яблока?

Рики все равно не мог поверить своим ушам. Гай просто не мог сбежать вот так, ничего ему не сказав. Но такая возможность, пусть и маловероятная, была лучше той, над которой он едва мог заставить себя поразмыслить. Но это не отменяло пульсирующую боль, пронзавшую до глубины его мозг.

— Что бы кто ни говорил, все мы считаем себя самыми справедливыми. Разве нет? — Когда эти слова слетели с губ Кирие, Рики показалась, как будто какой-то раскаленный шип вонзился в его пульсирующее нутро.

Мы все считаем себя самыми справедливыми.

Именно эти слова крутились в голове Рики пять лет назад. Не в силах и дальше мириться с жизнью в трущобах и гнить изнутри, он оборвал свои связи, чтобы вырваться в одиночку.

У тебя есть всего две руки, чтобы вцепиться в самые дорогие в жизни вещи,

А то, что он не мог удержать, он вынужден был отпустить. Так ему говорила Айре.

Не отпускай то, что важно. Не совершай ошибок. Если отпустишь, назад уже не вернешь.

Айре была права. Настолько права, что он это ощущал. Это он слишком легкомысленно относился к реальности, как будто был властелином вселенной. Сейчас уже для сожалений было слишком поздно.

Его гордость за то, кем он являлся. Шанс прожить жизнь по-своему. И Гай, его лучшая, незаменимая половина. Это три вещи были нужны ему в жизни, и он даже оборвал свои связи с Бизонами, чтобы их сохранить. Айре говорила о двух, но он решил для себя, что если не сможет ухватить что-то рукой, вцепится в это зубами.

Он верил, что это возможно. Надо лишь подняться достаточно высоко на черном рынке, и однажды это станет реальностью. Он не жалел усилий. Презираемый как трущобный отброс, который никогда ничего не достигнет, перед лицом глупой и открытой враждебности, он добивался результатов своим умом, силой и энергией, затыкая тех, кто его критиковал.

Нелегко было читать все знаки и принимать каждый вызов с поднятой головой. Но все попадавшие на него искры он тут же гасил. Чтобы выжить при меритократии, хорошей головы на плечах было мало. Если он не хотел оказаться обманутым, его сила должна была быть не просто видимостью.

Хотя жестокость и насилие не были такими же, как в трущобах, грубая сила жеребцов подвергалась испытанию на черном рынке. Так что никакой пощады не давалось и не принималось.

Сильным был не тот, кто победил — сильными были победители. Эта фундаментальная истина работала в трущобах так же, как и на рынке. Различалась лишь размеры дополнительно вклада усилий.

Тем не менее, дорога, которую, как считал Рики, он выбрал, была покрыта трясиной. Во сне он мчался по поверхности, устроенной Ясоном. Это была односторонняя дорога. Развороты были запрещены. Наделенные властью могли переписать дорожные правила, когда им вздумается.

Судьба человека у них в руках.

Рики никогда в это не верил. И все же реальность человеческой согласованности нельзя было отрицать. Рики никогда не забывал, как ему повезло, когда он встретил в приюте Гая. Называйте это простым совпадением, но для Рики эта встреча была совершенно необходимым фактором для установления равновесия в его жизни.

Потому что эта встреча подарила ему причину, чтобы жить.

Все хорошо. Ты не одинок в этом мире. Я здесь, с тобой.

Вот что ему сказал Гай, обвив его тело руками, когда он спал в одиночестве, промерзая до костей. Тепло тела Гая спасло его. Рики вцепился в него, не желая отпускать. Остальной мир мог катиться прочь, пока рядом с ним был Гай.

Так что они сразу стали парой, как только их объявили взрослыми в возрасте тринадцати лет и выпустили из Приюта. Никому больше не позволялось увести у него Гая.

Этого должно было быть достаточно. Но появились и другие желания.

Рики не мог больше выносить мысль о том, чтобы бросить свою жизнь в загнивающие трущобы. Поэтому он выбросил свои года с Гаем. В канаву. Все.

Как еще мог он назвать ту случайную встречу с Ясоном? Зовом судьбы? Или удачей, или предназначением, или чем-то совершенно иным. Возможно, просто звеном в цепи реальности.

Порой Рики это казалось какой-то неотвратимой судьбой. А сейчас от этой мысли он тяжело сглотнул; его спину лизнула влажная волна шока. Когда он вспомнил эти три года с Ясоном, полные похоти и ненависти к себе, его мышцы дернулись, а горло затрепетало.

Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал эту часть его прошлого.

Он держал нечто, что больше не хотел никогда отпускать. То, с чем он не мог расстаться ни при каких обстоятельствах: сущность того, что составляло его бытия.

Так что его не беспокоило, что Кирие назвал его побитым псом. Выдающееся упорство, которое демонстрировал Кирие, пытаясь числиться в рядах победителей, больше не была частью системы ценностей Рики.

Но ради сохранения этой незыблемой части себя он ничего не сказал Гаю о правде касательно этого бизнеса с рабами. Иначе Гай начал бы читать между строк и что-то замечать.

Например, что Рики получил в обмен на все эти удовольствия.

Настоящий шведский стол секса, без морали и запретов. Хотя все они в трущобах так и представляли, отталкивающая мысль о разъяснении, как глубоко на человеческое тело может повлиять нескончаемая и несдержанная прелюдия — когда вся гордость и разум улетучиваются…

То самое чувство, когда его соски терзают, пока они не начинают торчать как гвозди — одержимость яростной страстью…

Невыносимый трепет, давящий на его пылающую промежность…

Жар и непристойный восторг, приправленный болью из-за кольца, которое впивается в самый срамной мужской орган…

Но главное, экстаз, когда Ясон погружает свой член глубоко в него, чуть ли не ломая его тело на куски…

Как бы оно ни было презренным, нежеланным и насильственным — даже с заломленными за спину руками — это наслаждение все равно оставалось несомненно волнующее.

Секс с Гаем приносил ему лишь чувство удовлетворенности. Удовлетворяй и удовлетворяйся. Исцеляй и исцеляйся. Один тянется и не встречает отказа от другого.

Но секс с Ясоном был совершенно другим. Когда он сопротивлялся, Ясон вырывал у него удовольствие. Заставлял его тяжело дышать, пока каждый вздох не начинал царапать горло. Снова и снова доводил его до предела. Выжимал, набрасывался и унижал его, выдавливая желание до последней капли. Забирал его тело и душу.

И при всем этом еще большую агонию приносило понимание, что удовольствия, ломавшие и зажигавшие его тело, были неоспоримы. В его голове пронеслась мысль: испытывает ли теперь Гай этот ежедневный опьяняющий стыд?

Воспоминания обо всем этом вызвали укол пульсирующей боли пониже пояса, приведя Рики в чувства.

Он до сих пор этого жаждет?

Не в силах избавиться от неприятного ощущения, бурлившего внутри него, Рики закусил губу. Но, как будто пробужденное все еще тлеющей памятью, возбуждение все равно покалывало его тело.

Кирие смотрел на него через плечо. Нет, он на него пялился. Не мигая. Просто всматривался в его профиль.

Где сейчас Гай?

Но Кирие не мог знать.

Действительно ли Гай хорошо живет у Ясона, пользуясь всеми благами, которые тот может предложить?

Кирие просто не мог этого знать. Так же, как и понять истинные мотивы Ясона.

Кирие давно был в деле, и незнание стало для него благословением. Незыблемая правда заключалась в том, что он сделал, как ему сказали, заманил Гая и продал его Ясону. Вот и все. Для него важно было сохранять связь с Блонди из Танагура. Получаемое взамен серебро было просто дополнительной наградой.

Кирие готов был использовать все подручные средства и отбросить все ненужное ради этой цели. Благодаря таким принципам, бизнес процветал. Он думал, что получал все. Никто больше не мог назвать его трущобным отбросом.

Кирие не мог сдержать улыбки, появившейся на его губах. Все они его удерживали, когда он ковырялся в объедках и отходах. Все они искали ленивого спокойствия коллективного разума, мешая ему. Это не он весь день пялился на свои ноги. Он смотрел только вверх.

У него не было времени оглядываться через плечо на прошлое.

Он знал, что такой жизнью и должен жить. Но тогда почему Рики до сих пор так влиял на него? Откуда эта вечная заноза под ногтем?

Гай стал рабом Блонди.

Потребовалось произнести это, чтобы содрать холодную маску с лица Рики. Так какое выражение он явил бы миру, расскажи Кирие ему всю правду? Нетерпеливые возможности обжигали и волновали его нутро, поднимаясь по позвоночнику, чтобы поразить его грубые желания.

Он хотел больше. Больше настоящего Рики, вытащенного на свет божий.

Этот порыв невозможно было подавить. Переключив управление на автопилот, он лениво откинулся на сидении. Как будто очарованный нахмуренным лицом Рики и его поджатыми губами, он приблизился к щеке Рики и зашептал ему на ухо:

— Что если — что если я продал Гая? Что бы ты тогда делал?

— Что ты говоришь? — мрачно спросил Рики через миг.

— Десять тысяч. Вот сколько стоил Гай. Как и ожидалось от Блонди. Они на такие вещи не скупятся. Честно говоря, такая цена за Гая остается для меня загадкой. Не знаю, что творится в голове у этой элиты.

Если бы Рики позволил себе разозлиться в тот миг, это напоминало бы молнию во время грозы или бушующие языки пламени в вулкане.

Кирие покрылся гусиной кожей.

Но причиной была не лютость эмоций Рики. Вовсе нет. Это была истинная сущность Рики, и она вызывала дрожь вроде горячей пульсации по его бедрам, покалывая кожу. Заставляла сердце биться быстрее. Посылала трепет возбуждения по позвоночнику. Неужели он наконец-то снова сорвал маску с легендарного главы Бизонов?

Нет. Не просто главы Бизонов.

Кирие внезапно вспомнил ночь, когда Рики едва ли вспотел, побив ту шпану Джикса. То, что Кирие разглядел сквозь тьму, как молчаливый прохожий, стоя и наблюдая — это тоже был настоящий Рики.

Смоляные волосы и глаза. Его тело, обрамленное темными красками, для трущоб было редкостью, что порождало слухи, будто глубоко в его ДНК скрывались чистокровные корни.

Рики ни на кого больше не походил. И тени, которые отбрасывало его существование, обычными тоже не были. Поэтому, как слышал Кирие, Рики и называли «Черным Рики».

Обычно Рики относился ко всем, кроме Гая, с холодным безразличием. Но после метаморфозы в его глазах засияло неистовство. Он был Духом Разрушения. Чернокрылый зверь из мифов и легенд, предсказывающий смерть и пожирающий людские души.

У всех, кто смотрел на него, замирало сердце. Один взгляд, и взрослые мужчины ощущали трепет между ног, охваченные сладострастной похотью, которую никогда раньше не испытывали, бурлящей и безжалостно тянувшей их к нему. Обжигая до боли, кровь кипела в их венах, разрывая их внутренности. Их мозг покалывало, а потом он словно коченел. Бешеный пульс стучал в их глотках. Все, кто встречал Рики, оказывались в его распоряжении и сходили с ума.

— И что надо элите из Танагуры от полукровки из трущоб вроде Гая? Ну, не мне это говорить. Главное, что между мной и Блонди открыты каналы. Думаешь, я могу от этого отказаться? Ни за что.

Продолжая болтать, Кирие понимал, что, распалившись из-за возбуждения в нижней половине тела, он подначивал Рики куда больше необходимого. Давай, ненавидь меня, сколько влезет, думал он. Только сунув правду ему в лицо, Кирие, один лишь Кирие, получит его взгляд и сердце. Он просто не мог расстаться с удовольствием от этой мазохистской фантазии.

— Кто знает, — спокойно произнес Кирие. — Может, даже Гай ждал этого шанса. И кое-кто смог его подтолкнуть, когда это потребовалось.

Секундой позже раздался тяжелый влажный треск.

Железный кулак Рики врезался сбоку в голову Кирие. У того из глаз звезды посыпались. Перед глазами все поплыло. Вялый ступор сковал его мозг. Но он все равно не мог прекратить болтать.

— А- если бы — Гай — не был — твоим партнером — тебя бы — это — не волновало. — Он медленно вытер со рта кровь тыльной стороной ладони. — Верно? — Он смерил Рики тяжелым взглядом. — Он такая горячая штучка? Ваша с ним пара — это древняя история. Верно? У вас вообще хоть до поцелуев дело еще доходит? Так что дает тебе чертово право так злиться из-за того, что он стал игрушкой Блонди?

На миг Рики растерялся. Вся эта ярость Кирие не по адресу мысленно вернула его назад в приют к истории с Робби…

— Я не сделал ничего, о чем буду жалеть, — выпалил Кирие, сильно нахмурившись. Мы все здесь гнием. Если ради того, чтобы выползти отсюда, понадобилось бы продать собственную плоть и кровь, я бы так и сделал! И избавь меня от этой чуши о жизни без надежды, это не для меня!

Эгоизм настолько явный, что он сведен к минимуму. Эмоции, рожденные из отчаяния. Рики знал источник, из которого родился характер Кирие, и потому ненавидел его.

Жизнь не может стать хуже, чем она уже есть, так что мне нечего терять.

Кирие так сильно напоминал его самого в молодом наивном прошлом, что он терпеть не мог находиться рядом с ним.

— Сейчас ты корчишь из себя сильного мира сего, но было время, когда ты поступил бы точно так же.

Темные глаза Рики блеснули, остановив взгляд на Кирие. Опасаясь очередного удара, Кирие инстинктивно отшатнулся. Но двигался у Рики только рот.

— Посади эту штуку, — холодно произнес он. А когда Кирие посмотрел на него в ответ, замерев на месте, продолжил. — Если не хочешь увидеть, как твой сделанный на заказ драндулет превращается в мусор, немедленно опусти его на землю.

В его словах звучало нечто, наводящее ужас. Это была не просто угроза. Она была проникнута смертью.

Кирие напряженно вернулся на свое место и повернулся вперед.

— Не здесь. Оранжевая Дорога.

Его руки неловко лежали на руле, пока он давил на педаль газа. Вернувшись на Оранжевую Дорогу, он медленно повернул налево и сбросил скорость. Скользя по траектории подлета, воздушная машина приземлилась на землю.

Дверь открылась с легким гудением. Холодный воздух кольнул кожу, прежде чем ринутся внутрь салона. Рики выскочил наружу, не оглядываясь.

— Ты больше не захочешь попадаться мне на глаза, Кирие. Если действительно не стремишься расстаться с конечностями.

Лучше пусть меня изобьют, чем игнорируют до конца своей жизни! — хотел крикнуть ему Кирие, но просто сжал губы и проглотил слова.

Оставив Кирие, Рики направился прямо к черному входу магазина наркотиков. Он собирался поговорить с Катцем.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Но он не мог усмирить свой бурлящий гнев и быстро бьющееся сердце. Этот сукин сын Кирие! Когда в следующий раз увижу этого чертова мелкого ублюдка, я его убью!

И все же в глубине его мозга было нечто вялое и окоченевшее. Как до этого дошло?

Даже с каждым длинным шагом он не мог унять дрожь в ногах.

Это был я? Моя вина?

Рики потерял идентификационную карту, полученную от Катца. Так что он попробовал прижать левую руку к горизонтальной прорези на охранной панели. Если отпечаток его ладони до сих пор хранился в системе, двери лифта должны были открыться.

Даже этот короткий миг ожидания усугубил его раздражение. Но секундой позже свет сменился с красного на зеленый. Он вздохнул с облегчением. Его личный код не был удален. Или, скорее, это было дело рук вечно бдительного Катца. Он предвидел, что Рики начнет действовать и обновил записи. Хотя при нынешнем настроении Рики, возможно, лучше было бы получить от ворот поворот в дверях.

— Дерьмо.

Древний электрический лифт грохотал и трясся так же, как и четыре года назад. Изменился же сам Рики и ситуация, в которой он оказался.

Катца внезапное появление Рики не удивило. Система безопасности без сомнения сообщила о его приходе, как только подтвердила подлинность отпечатка ладони. Офис Катца выглядел, как всегда, строго. Та же отделка. Тот же диван для посетителей. Опрятный и аккуратный рабочий стол, напоминающий о неврозе.

Единственным отличием было то, что теперь Рики не ожидал терпеливо на диване, пока Катц закончит со своей дневной работой. Рики не ждал теплый прием, а его присутствие не было желанным. Если Катц без возражений позволил ему пройти, игнорировать его не станут.

— Даже не спросите меня, зачем я пришел? — спросил Рики, засунув руки в карманы.

Катц посмотрел на него. Он не сказал «Подожди» или «Проваливай».

— Или Вы меня ждали? — надавил Рики. Восприняв молчание как согласие, он продолжил. — Если так, выкладывайте. Зачем Ясону Гай? И почему для этого дела он использовал Кирие?

Он перешел к сути проблемы. Не то, чтобы Рики не мог вынести ожидания. Скорее, он не мог собраться с мыслями, пока не услышал слетевшие с его губ слова.

Катц сделал перерыв в работе. Или у него закончилось терпение. Он откинулся на спинку своего роскошного стула и медленно поднял взгляд.

— А почему ты его лично не спросишь? — Его холодные манеры были совершенно иными по сравнению с его визитом в жилище Рики. Этот Катц был невозмутимым и расчетливым дельцом черного рынка. — Если хочешь, я тебе это организую.

К такому ответу Рики не был готов. Его выражение помрачнело, так же как и мысли. Он пришел сюда за правдой. А Катц пошел на хитрость, из-за чего его мысли рассеялись.

Рики выплюнул, переполненный ехидства:

— Думаете, Вы можете просто сидеть здесь со спокойным лицом и дергать меня за цепь?

Катц посмотрел на Рики. Он даже бровью не повел.

— Я дергаю тебя за цепь?

— Я пришел сюда откровенно поговорить с Вами. А Вы глупые шутки отпускаете?

В пустом воздухе повисло недолгое молчание. В этот миг Рики понял, что работали совершенно другие мотивы. Проведенная между ними черта была четкой и яркой. Настаивать на своем или рискнуть — решение принимал не Катц. Все зависело от Рики.

Он посмотрел на Катца в ответ.

— И что мне делать на встрече с Ясоном?

И все же это резкое столкновение слегка притупило лихорадочный жар. Рики нужно было указание, подсказка. Кирие против воли выдал информацию. Единственное, что Рики нужно было от Катца — то, чего он до сих пор не знал: истинные намеренья Ясона.

— Я должен опуститься на четвереньки и умолять за Гая? — спросил Рики, но он лучше всех знал, что так просто Ясон не сдастся. — Он даже не встанет, чтобы от меня отмахнуться. — И ему бы повезло, отделайся он только этим. Едва ли любая встреча лицом к лицу с Ясоном могла закончиться на такой вежливой ноте. — Думаете, можно подергать за ниточки и так легко его подцепить? — презрительно рявкнул Рики. — У него найдется лучшее применение своему времени, чем тратить его на бывшего раба.

Я должен встретится с ним, едва не сказал он, но с силой закусил губу.

Катц зажег сигарету согласно своей любимой привычке. Он прекрасно знал, что Рики следил за магазином наркотиков, задолго до того, как тот показался в самом магазине. Для этого камеры наблюдения и нужны были.

Камеры были установлены вокруг магазина под разными углами, охватывая все закутки. И в одном из них появился Рики.

Так он наконец-то показался, подумал Катц. Затем он посмотрел снова и обнаружил там Кирие. Потом эти двое куда-то ушли. Катц наблюдал сцену, когда Кирие пришел и увел Рики. Но вскоре после этого Рики вернулся, заявившись без приглашения. Один взгляд на его лицо — и Катц без проблем представил обстоятельства, сопровождавшие исчезновение Гая.

Рики совсем не уважал Кирие. Но Катц еще не забыл, что Кирие копался в прошлом Рики. И то, как он липнул к Рики, будто потерявшийся щенок.

Хотя Кирие и пытался подражать Рики, у него это никогда не выходило, несмотря на его собственное сильно обаяние. Когда об этом узнал Ясон, у него лишь приподнялись уголки губ. Без всяких вопрос понятно, почему Ясон использовал Кирие именно для этой работы.

Катц знал, Ясон ждал, когда Рики сделает первый шаг. Ждал, когда Рики передаст весточку Гаю.

— Ты знаешь, на что способен Ясон, — произнес Катц. — Ему не доставит удовольствия притащить тебя в свое логово и помучить. Но потрясти перед тобой твоим старым партнером и посмотреть на твою реакцию — это для него все равно, что ужин с представлением.

У безвкусицы мужских пристрастий должны были быть какие-то границы. Даже Катц мог с этим согласиться. Те, кому был знаком только хладнокровный Катц, не поверили бы своим словам, услышав это от него.

Это был не воскресный спектакль. Стоило лишить трущобных полукровок возможности наблюдать, ожидая, что их собратьев настигнет провал, как они уже не смогли бы почувствовать волнение азарта. С избытком хватало лишь отвратительного фарса заключительного акта.

Но Катц думал так только потому, что был заинтересован в игре.

Но теперь все было по-другому. С самого начала, с первой кости домино, которую Рики опрокинул пять лет назад, Катц был сообщником Ясона. И даже сейчас он не собирался опускать занавес и заканчивать шоу.

А Ясон позволил кости домино упасть лишь потому, что был в капризном настроении той ночью. Катц не знал, где и когда Ясон впервые положил взгляд на Рики. Но с самого начала он не относился серьезно к мысли о том, что Блонди из Танагуры затеял всю эту игру только для того, чтобы отыметь кусок трущобного мусора, а потом отбросить его.

Где-то он просчитался. Но это был не просто просчет. То, что он совершенно не мог объяснить. Развитие событий, выбившее всех из колеи. Нечто, заставившее даже Ясона выпрямиться и обратиться во внимание. В способностях Рики не было ничего бесполезного.

Катц, наверное, с таким же успехом попал под чары Рики. Называть Рики таким же трущобным полукровкой, как он сам, было ложью. Даже если пойти на уступки в плане расы и посчитать итогом ничью, Рики все равно принадлежал к лучшей породе.

Рики всегда мог за отведенное время справиться с заданием и сбежать из западни, прежде чем попасть в захват стальных челюстей. Он обладал непоколебимой гордостью, амбициями и находил хитрое применение своей неиссякаемой силе воли.

Он не был бесполезным полукровкой, который, если из него выбить всю глупость, превращается в пустой мешок. Слегка отполировать, и этот малообещающий грубый камень станет драгоценностью. Рики был своеобразной рудой. И радость, которую испытывает старатель, была знакома Катцу.

Его награда.

Он не давал своим надеждам на Рики умереть. Когда капризное настроение Ясона пройдет, Катц собирался оставить Рики в качестве своего ученика. Он хотел вывести наружу сияющий блеск, скрытый внутри.

Но это предположение стало его первой ошибкой. Ясон не собирался так легко расставаться с этим необработанным бриллиантом.

Пока Рики мог свободно плавать в водах черного рынка, эти двое разделяли взаимопонимание. Но затем Ясон решил надеть на Рики ошейник и кормить с руки.

Невероятно. Внезапная потеря того, с чем Катц связывал свои надежды, уязвило его до глубины души. Боль была такой, будто он полностью лишился какой-то части тела. Никогда в своей жизни он не испытывал ничего подобного.

После этого Катц решил для себя, что больше не пустит в свою жизнь другого человека. Он и представить себе не мог, что грехи прошлого явятся в той форме, что сейчас стояла перед ним.

— Тебе решать, встречаться с ним или нет. Давай обойдемся без попыток обмана и перейдем к делу. Единственный способ разобраться с этим — сделать и посмотреть, что получится.

Катц задействовал логику, подгоняя Рики. Рики пришел сюда не затем, чтобы Катц указал ему направление. Он был здесь, так что Катц мог открыть дверь и выпихнуть его туда. Катц мог оттянуть его пальцы от заработанной с трудом свободы.

Как бы больно ни было это осознавать, но Катц уже отогнал свою совесть. Гай был простой приманкой, наживкой в воде, чтобы заманить Рики в сети. Иначе Ясон никогда не заплатил бы Кирие такое щедрое вознаграждение.

Десять тысяч карио за полукровку из трущоб. От абсурдного масштаба сделки голова кружилась. То, что этот Кирие нагло запросил такую сумму, лишило Катца дара речи.

Ясон, наверное, тоже позволил себе ироничную улыбку. Зная, что за этим фарсом игра идет хорошо, он не стал пресекать мошенничество и заплатил юнцу. Катц не знал, как это расценить. Хотя его не касалось, как Ясон тратил свою мелочь.

Единственная ценность Гая для Ясона заключалась в том, что он был бывшим партнером Рики. Так что Ясон не стал бы его трогать.

Катц знал, где держали Гая. Раньше он уже использовал это место — там можно было с удобством расположить контейнеры на карантин без ограничений. Но он не позволил этой информации выскользнуть, ибо знал, что Рики в качестве благодарности выбьет из него все детали.

Что значил для Рики Гай? Катц и это знал. Когда Ясон распорядился использовать Рики, он провел тщательное расследование.

Две стороны одной монеты. Настолько сильной была связь между ними. Так что он не сказал ничего Ясону. Или, точнее, не счел необходимым сделать это. Он представить себе не мог, чтобы Ясон после такого привязался к Рики. Все-таки, он получил эти факты еще на начальном этапе расследования.

Ясон разрушил эти отношения, сделав Рики своим рабом. Катц не знал, что с ними стало после этих трех лет, когда оба они лишились своей половины. Ясон ничего ему не рассказывал о жизни Рики в роли раба. А Гай Катца совершенно не интересовал.

И все же, хотя тот не проронил ни слова, ушей Катца достигли слухи о нестандартном, неподобающем и откровенно странном поведении Ясона.

Закон о Рабах Танагуры не призвал у рабов прав человека. Рабы от начала до конца были собственностью элиты. Их маленькие любовные игрушки.

Так почему Ясон пренебрег Законом о Рабах — и более того, почему он пошел на такой риск и открыл столько лазеек, чтобы вернуть Рики в трущобы? Катцу это казалось бессмысленным.

С самого начала Катц не верил, что Рики был чист и свободен, что он заполучил свою свободу навсегда. Потому что в глазах Ясона Рики не мог быть кем-то кроме простого раба.

У Ясона Катц был сродни утвари. «Вещь» из Эоса. Он знал, как обходились с рабами. Знал больше, чем мог забыть. Особенно о том, как Ясон обращался со своей собственностью. Он не мог избавиться от этого знания.

У Катца просто не было средств определить истинную природу отношений Рики и Ясона. Когда Ясон сделал Рики своим рабом, информационные каналы Катца были перекрыты. Сама ситуация была беспрецедентной. Не говоря уже о том, что три года держать питомца мужского пола на исходе его подросткового возраста было так же поразительно необычным.

За это время Ясон не искал ему пару, а держал для себя. Если это правда, то ситуация была куда страннее любого вымысла, какой мог представить Катц. Если это правда — если Рики так драматично изменил легендарного Ледяного Человека — то зависть и восхищение Катца не знали границ.

А его сердце заболело совершенно по-новому. Рики был тем, кто полностью завладел его хозяином, отчужденным от остального мира. Катц из тени попробовал проверить эти способности, и был поражен убедительным результатом.

Ясон посадил Рики на поводок, как раба, и заставил повиноваться. И все же, раб посадил на поводок хозяина. Какая ирония.

Более того, если Катц не ошибался, Ясон и сам об этом знал, и потому еще сильнее старался затащить Рики назад в загон.

Но почему? Почему он был так зациклен на Рики?

Катц не представлял, что творилось в голове у Ясона — и он не был уверен, что хочет разделить ход его мыслей. Высунь он свой нос любопытства ради, и ему придется заплатить высокую цену, с носом расставшись. Катц знал, что этот страх не лишен основания.

Он не станет высовываться без необходимости. Это всегда было его главным принципом. И оставалось до сих пор. Было очевидно, что он не станет спешить и выкладывать на стол все свои карты. Все-таки, как и все люди, в первую очередь Катц любил себя. Даже если это означало мрачное и унылое рабство до конца жизни.

Ясон собственной рукой оставил шрам у него на лице. Даже сейчас Катц не мог избавиться от этих воспоминаний. Залатать глубокую выемку было просто медицинской процедурой, которую он никогда не рассматривал.

Он оставил шрам в качестве знака своей верности Ясону, точно так же, как его прозвище на черном рынке — Шрам Катц — служило напоминанием о его юношеской наивности и неопытности.

И все же, когда перед ним появился Рики, эти давно уже отсеченные чувства снова ожили, не давая себя игнорировать. Шип, который он давно уже вытащил, снова пронзил его плоть.

— Не думаю, что у Ясона есть какие-то планы на Гая, — произнес Катц, говоря правду, которая была бы понятна каждому. — Иначе он бы так далеко не зашел. У него должна быть другая причина заплатить столько Кирие.

Стало совершенно очевидно, что Ясон прочесывает воды, конечной целью ставя поиски Рики.

— Мимолетная прихоть пройдет где-то через пару недель. После этого товар перепродадут по теневым каналам. Или на аукционе черного рынка. Что-то в этом роде. Хотя едва ли можно гарантировать сохранность товара, пришедшего из такого места.

У него на глазах лицо Рики стало на тон бледнее.

— Это можно считать некой угрозой? — вопрос прозвучал неровно и хрипло.

— Угроза? Пойми меня правильно, Рики. Угрожая тебе, я ничего не получу. Ты пришел сюда за моей честной оценкой ситуации, верно?

— Больше похоже на то, что ты пытаешься меня раздразнить. А если бы я сказал, что хочу лично встретиться с Ясоном?

— Тогда я пришел бы к правильному выводу, что ты просишь об этом лишь потому, что не можешь придумать другого способа спасти Гая?

Рики закусил губу, на миг лишившись дара речи.

— Что Ясон собирается делать с Гаем?

— Что делать с Гаем?.. Это ведь не Ясону решать. Мяч на твоем поле, Рики. Как это было у тебя? Уверен, теперь ты это вспоминаешь.

Катц смотрел на него, его голос звучал ровно и твердо. Но Катц не мог подавить растущее внутри отвращение. Он вел себя совсем как Кирие. Его совесть, может, и не подала голос, но Катц все равно против воли сжал зубы.

Рики не ответил. Несмотря на штормовые завывание в его сердце, он не мог разомкнуть губ. Если бы он мог, он выкрал бы Гая у Ясона и вернул его в трущобы. Не просто обычное желание, это граничило с воплем необходимости. Это был огонь, который в нем разжигало существование Гая.

С другой стороны глубоко внутри продолжали упорно жить цепи, связывавшие его с Ясоном.

Позорное звание «раба». Проклятие бытия простой игрушки. Бесстыдство его служения и рабства. Логика и разум, совращенные удовольствием. Полный крах самоконтроля. Мучительный стыд и унижение. Гниющие лозы гордости.

Эти три года с Ясоном, скованные цепями похоти. Даже после трех лет сильные, цепкие и ядовитые плотские желания волновали и возбуждали его чресла, поднимаясь, словно вызванная наркотиками галлюцинация. Как будто дразня его, воспоминания не желали упокоиться в прошлом.

Даже вернувшись в трущобы, Рики не мог ни с кем спать. Он боялся, что, раскрепостившись, пусть и временно, но превратится в того, кто уже не был им.

И все же его тело жаждало этого вызывавшего онемение опьянения. Кровь пылала в его венах, пожирая его подобно кислоте, поскольку он стал узником жажды, которую не в силах был утолить. Неконтролируемый голод — не поддающийся ни разуму, ни самообладанию — преследовал его мысли, куда бы он ни пошел.

Он просто не мог встретиться с Ясоном, пока Блонди управлял этой странной неизведанной силой в его сердце. Когда дело коснулось его тревоги за Гая и сжимавшего его нутро волнения, эту границу он пересечь не смог.

Его мысли наводнили зыбкие моря противоречивых эмоций. Сжав зубы перед лицом дилеммы, он не видел других доступных ему путей.