Глава 7

Было холодно и темно. Рядом никого не было. Спокойствие нарушали лишь проезжающие мимо по расписанию беспилотные грузовые машины. Ничего больше не тревожило странную неподвижность, словно одеялом окутавшую воздух.

Проход был примерно три метра в ширину. Через десять метров находился перекресток, после которого начинался настоящий лабиринт разветвляющихся коридоров.

Что слева, что справа все было одинаковым. Где они находились? Как долго им идти и в каком направлении? Кирие не мог выбрать дорогу.

Каждые несколько метров на стенах коридора мелькали двери и ворота. Но ручек, замков или панелей системы безопасности он не видел.

Если бы не нарисованные на полу путеводные линии с цветовыми обозначениями, его покинуло бы и чувство направления. И он понятия не имел, куда эти цветные линии — дорога из хлебных крошек — ведут его. Знаков или указателей не было. Он шел вперед и вперед по этому лабиринту, которому не было ни конца, ни края.

И долго мне это терпеть?

Недовольный и уставший, Кирие остановился. Он вздохнул и оглянулся на Манона. Но тот лишь покачал головой, объясняя все без слов с лицом даже более бесстрастным, чем обычно.

Как какая же у нас стратегия? Эти слова почти слетели с губ Кирие, но он сдержался. Это точно то место?

Кирие едва не задал этот вопрос из чистого раздражения. Но это еще больше растревожило бы Манона, воплощение непреклонной гордости. А этого Кирие меньше всего хотелось.

Тяжело было упорствовать, когда богиня удачи оказалась вне пределов досягаемости. Не угадаешь со временем, и шанс навечно окажется недоступным.

Зайдя так далеко, Кирие мог не заискивать перед Маноном больше необходимого. Но ему все равно следовало быть осторожным со своими связями. Продав Гая Ясону и получив десять тысяч карио, Кирие не сомневался, что удача ему улыбнулась. Но коренного перелома так и не случилось. Несмотря на все его хорошо продуманные планы и намеренья, промах оставался промахом. Осознание этого стало холодным ударом по его самоуважению.

Элита из Танагуры и трущобный полукровка — изначально неподходящая пара, но возможности болтались у Кирие прямо под носом, и он остро ощутил свою наивность и однобокий взгляд на мир.

Кирие всего три раза лично встречался с Ясоном. И каждый раз встреча заканчивалась раньше, чем он успевал это заметить. Хотя у них едва хватало времени для делового разговора, Ясон никогда не важничал и не унижал Кирие. Само собой, даже без этого Кирие чувствовал давление из-за присутствия Блонди из Танагуры.

Но он не позволил себе предаваться самоуничижительной панике. Его желание выбраться из трущоб горело слишком ярко. Его называли ничтожным трущобным мусором. Но, получи он хороший шанс, оставил бы эти удушливые и гнетущие глубины далеко позади.

Удача, подходящий момент и тот, кто даст ему необходимый толчок — больше Кирие ничего не надо было. Уже с этим он мог чего-то добиться в мире, и неважно, был он трущобным полукровкой, или нет. Он цеплялся и полз вверх и прочь. Он вцепился в шанс на успех и крепко держал его. Он не спешил и старался. Он вложил деньги и заполучил козыря Приюта, Манона. Никто ему с этим не помогал. Кирие сам вытащил туза из колоды. Он зашел так далеко, и пути назад не было. Отступление было просто невозможно.

Вдвоем они шли по синей линии, пока не оказались на развилке коридора. Им предстояло принять еще одно решение: оранжевая линия справа, зеленая слева или синяя по центру.

После короткого мига сомнений, они повернули направо.

Это не было общим решением. Навигацию Кирие оставил Манону. Не ради того, чтобы успокоить его гордость, но чтобы не дать ему закатить истерику. Если бы Кирие настоял и сам повел их по этому тупику, он не смог бы вынести скулеж и стоны Манона.

Дружный стук их обуви звучал все громче и громче. Лишь этот шум смягчал холодную, стерильную, безжизненную атмосферу. Будучи не просто иллюзией восприятия, он странно успокаивал.

Впереди, насколько хватало глаз, ничего не было. Обстановка не менялась. Со временем Кирие и Манон перестали приглушать дыхание и пытаться шагать потише. Все равно это было неважно.

Пройдя еще немного, они наконец-то заметили нужную им дверь. Переглянувшись и вздохнув с облегчением, они ускорили шаг.

Дверь была заперта электронным замком.

— Наконец-то джек-пот сорвали, — жадно произнес Кирие.

— Необязательно.

— Тогда открывай быстрее.

Манон достал из кармана жилета карту и вставил в терминал. Дверь с готовностью открылась.

— Да, — не удержавшись, пробормотал себе под нос Кирие. — Если все было так просто… хотя, возможно, это было слишком просто.

— Ты о чем?

— О, ерунда.

Тело Кирие не было скованно напряжением. По его спине не пробежал холодок. Он склонил голову набок. У них там и правда хранятся какие-то чертовски важные секреты? Бродить по Мидасу, воруя наличность и кредитки у старых похотливых ублюдков, было куда веселее, чем их нынешнее занятие.

Дверь открылась, и они шагнули внутрь. Помещение заполнял мутный полумрак. Кирие нахмурился.

— Какое угнетающее место.

Темнота начала снова накалять его натянутые нервы. Он не совсем это понимал, но нечто неприятное, обвившее его нутро, как будто висело повсюду в воздухе.

— Манон, где здесь выключатель?

Немного света развеяло бы эти жуткие ощущения. По крайней мере, Кирие мог избавиться от стучавшей в его голове мысли, что он проник сюда незаконно.

— Ничего не вижу в темноте.

Закрой они дверь у них за спиной, и комната стала бы склеп напоминать. По сравнению с открытыми коридорами, по которым они шли, это место было таким замкнутым, что становилось тяжело дышать.

— У тебя даже фонарика нет? — спросил Кирие.

— Зачем спрашиваешь?

— Будь у меня свой, я бы не спрашивал.

Вместо ответной колкости Кирие услышал громкий вздох раздражения. Но его глаза хотя бы постепенно привыкали к темноте. И все же, он не видел ничего, всколыхнувшего бы его любопытство. Ничего, кроме пустого пространства перед ним.

Его разум сосредоточился на этом странном ощущении, переполнившим его, стоило ступить в комнату — но там ничего не было. Его ожидания были жестоко растоптаны. Бормоча себе под нос, он обрушил свое раздражение на Манона.

— Манон, что это за сверхсекретная лаборатория? Здесь ничего нет. Все это время ты мне лапшу на уши вешал?

Зря пройти весь этот путь по просьбе дурака — Кирие рассмеялся. Лучшего способа впустую время потратить он не знал.

— Я не говорил, что здесь есть секретная лаборатория. Ты сам к такому выводу пришел.

— Я хочу сказать…

— Начнем с того, что я здесь впервые.

— Но Катц здесь все разнюхивал. Не бывает дыма без огня, если он замешан. Раз здесь ничего нет, значит, что-то не сходится.

— Знаю. Это ты упросил привести тебя — полного чужака — сюда, против моего трезвого расчета. Так что просто заткнись.

Одного упоминания Катца хватило, чтобы Манона разозлить. Кирие снова недовольно заворчал себе под нос. Катц точно его дурные черты пробуждает. Я и забыл, насколько плохие у них отношения.

Кирие никогда не видел Катца во плоти или даже на фотографии. Но он знал, что в плане внешности уступает Катцу. В любом случае, он был важным человеком на черном рынке.

Он понял, что Катц взял эту собачонку, наследника Приюта — не ступавшего за пределы райского сада — и залепил свернутой газетой по его гордости. Сравнивать себя с человеком вроде Катца было чистым высокомерием.

— В таком случае, не будем злоупотреблять гостеприимством. Заглянем еще куда-нибудь, — произнес Кирие.

— В смысле?

— Вернемся по синей линии и вместо нее пойдем по зеленой.

Хорошо это или плохо, но способность Кирие переключаться на нейтральные эмоции была одним из самых стойких его качеств. По его мнению, зайдя так далеко, он должен был что-то найти хотя бы из чистого упрямства. С пустыми руками он не уйдет. У него были все амбиции, присущие человеку, добившемуся всего самостоятельно, и он охотно это признавал.

— Не думаю, что в другом месте что-то новое найдется, — сказал Манон, шаря рукой по стене в поисках выключателя.

Высказывая вслух свое упрямство, внутренне он клюнул на приманку. Он ненавидел Катца так сильно, что готов был на что угодно, лишь бы одержать верх и изобличить его.

И у Кирие, и у Манона были свои скрытые мотивы. По крайней мере, в этом они не отличались.

«Похоже, ты находишься во власти заблуждения. Мы с тобой оба относимся к отбросам-полукровкам из трущоб». Слова, брошенные Катцем Манону, обрамляло невообразимое презрение и ярость. «Ты просто сын Джадда Кюгера. Так что лучше тебе следить за своим языком».

Джадд Кюгер был отцом Манона и обладателем ключей от власти в Приюте. Почему-то ничтожная «вещь» вроде Катца заставляла Джадда пресмыкаться и оскорбила Манона в лицо. Манон просто не мог смириться с подобным.

«То, как ты выставляешь напоказ свою уверенность в том, что тебе все должны, лишь делает тебя бельмом на глазу. В любом случае, нет смысла разговаривать с дураком, не способным понять, что отброс из трущоб есть и остается отбросом из трущоб».

Шок, унижение и неизменное негодование были невыносимы. Манону оставалось лишь возмущаться — хоть и по совершенно другим причинам — тому, что Кирие так сильно интересовался Катцем, которого сам считал он смертельным врагом.

Узнав от Кирие, что Катц был и представителем Танагуры, и посредником на черном рынке, Манон был совершенно ошарашен. Он никогда не слышал об этом. Отец даже такой возможности не упоминал.

— Значит, в Приюте что-то происходит без нашего ведома. Именно на это Катц и нацелился.

Манон не мог просто отмахнуться от такой возможности. Тогда-то у него в голове и всплыла мысли об этом подвале. Хоть он и знал о нем, но понятия не имел, что там творилось. Но что-то там происходить определенно должно было. Доступ туда был лишь у работников с особым разрешением.

В любом случае, как наследник семейного состояния, он заслужил такой же доступ, как у любого работника. Когда Манон упомянул об этом, глаза Кирие блеснули. Ему хотелось узнать, что там, и он бесконечно донимал этим Манона.

Когда Манон сказал ему, что это невозможно, Кирие лишь стал настойчивее и мстительнее, отказываясь играть с ним. Но тело Манона жаждало этих прикосновений, так что когда он качал головой и отказывал Кирие, тот атаковал самые потайные и чувствительные места, попутно сжимая Манона рукой, словно клещами, и не давая ему кончить, пока он не начинал умолять об избавлении. Его стойкость дала трещину и в следующий раз он согласился.

За это обещание Кирие расплатился авансом, наградив Манона так, что его бедра болеть начали, а мозг внутри головы — плавиться. Кирие играл с Маноном словами и языком, словно атлет, достигший совершенства в своем виде спорта.

Отказ и примирение. То, что трудно заполучить и с чем невозможно расстаться. Голод и насыщение. С одним лишь касанием умелой руки Кирие Манон охотно отправлялся в ад со стиснутыми зубами или на небеса с темным и тихим буйством страстей.

Амбиции Кирие не знали границ. Манон не мог отделаться от постоянного подозрения, что он был простой пешкой в игре Кирие. Но, даже зная это, он оставался в рабстве у Кирие, он не мог избавиться от переполняющих его чувств, похоти и желаний.

Предоставленный сам себе, Манон никогда бы и не подумал исследовать катакомбы под Приютом. Но, когда рядом был Кирие, чувство вины из-за нарушения этих запретов и табу стихало до невнятного бормотания.

Манон тоже хотел узнать, что там. В итоге, это он принял решение посетить это место, хоть и поспешил. Однако, если, как говорил Кирие, здесь находилась цель Катца, поспешность лишней не была.

Получить идентификационную карту персонала и сделать ее копию было нетрудно. Все-таки, он был старшим сыном Приюта, Маноном Солом Кюггером.

Катц бросил ему в лицо оскорбление, но его уверенность в собственном положении в Приюте не пошатнулась. Кацт был идиотом, если не знал — отказывался признавать — такую простую истину.

Но Кирие он не смел ничего рассказывать. Как бы тот ни уговаривал и ни разнюхивал, эту позицию он не собирался сдавать до самого конца.

— Наверное, этот ублюдок Катц просто блефовал. Иначе… — начал было Манон, но тут его пальцы коснулись чего-то и он замолк. Что это? Там что-то есть.

— Блефовал? И какая Катцу от этого польза?

— Заткнись…

— А? Что?

— Тише. Здесь что-то есть… На стене… — Манон напряг зрение и прицелился пальцами. Он наткнулся на что-то, нащупал и повернул вправо.

Почти сразу тьму заполнил бледный голубоватый свет. Их слуха достиг слабый шум движения. То, что казалось стеной, разделилось посередине и разъехалось в стороны.

— Эй, ты сделал это, Манон! — совершенно изменившись за пару секунд, голос Кирие прозвучал радостным восклицанием. — Пойдем.

Быстрым шагом Кирие двинулся вглубь комнаты, Манон следовал за ним попятам. Однако, спустя лишь миг после радостных первых шагов, они замерли на месте.

— Какого-черта? — выдохнул Кирие.

Огромное помещение, еще недавно казавшееся пустым, теперь было заполнено синевой океанических глубин. В центре комнаты выстроился ряд цилиндров, тянувшийся так далеко, как только хватало глаз.

А внутри были… люди. Нет — не люди — то, что раньше было людьми. Манон и Кирие лицезрели невиданное прежде гротескное зрелище.

Некоторые экземпляры можно было принять за разрезанных или разрубленных на куски людей. Были даже трупы людей, из-за внезапной и радикальной мутации переставших относиться к таковым. Или даже странные и ценные образцы неизвестных видов.

— Господи. Это-чертовски-странно… — выпалил Кирие. Это замечание было вызвано зловещим и жутким зрелищем. Но до него дошло, что испытываемое им отвращение было лишь примитивной реакцией на вид частей тела. Потеря ноги или руки не часто считалась смертельной. Но человек, лишившийся мозга или внутренних органов, обычно умирал от этого.

То же самое относилось к человеку без костей или телом, покрытым многочисленными, похожими на нарывы лицами, или совершенно странных русалок, или полу-людей, полу-зверей, чудовищ, походивших на ошибку природы. Все эти экземпляры были перед ними.

Поэтому Кирие убеждал себя, что в контейнерах всего лишь вскрытые люди, образцы мутаций. Но если бы одна из этих плавающих голов, связанных лишь болтавшимся стволом мозга, открыла глаза…

Увидев все это собственными глазами, Манон застонал. В контейнере рядом с Кирие у обезглавленного вскрытого тела, оплетенного проводами и трубками, билось сердце. Оно определенно было живым.

А затем они поняли, и Кирие, и Манон. Тела в контейнерах не были образцами или вскрытыми останками. Хотя у них не осталось не капли жизненного достоинства, они все равно был живыми людьми.

Если Приют был так называемым садом Цереры, святой землей, незапятнанной и оберегаемой от любого вреда, почему подобные извращения получили право на существование? Они не могли в это поверить. Они не хотели в это верить. Они не хотели видеть то, что было у них прямо перед глазами.

Но они не могли помешать правде проникнуть в их мозг. Гротескное зрелище сковывало их мысли и конечности. Парализованные, они замерли на месте.

Страх полз по спине Кирие, словно личинки под кожей. У него волосы дыбом встали. Желание закричать подавила сильная тошнота, поднимавшаяся из глубин глотки Кирие. При всем желании его тело не смогло бы выблевать весь страх и ненависть.

Жесткая реальность въедалась в их серое вещество, как будто пытаясь поглотить сам рассудок.