Глава 10
Тишину комнаты нарушали лишь стоны.
Горячее дыхание и холодный шепот смешивались воедино.
В тусклом освещении над кроватью висел тяжелый воздух. Отчаянные мольбы Рики добавляли порочности, и в комнате клубился жар.
Брови Рики блестели от пота. Его пальцы, дрожа, цеплялись за простыни. Его губы поблескивали в темноте, конечности изгибались и вытягивались.
Из его глотки вырвался стон. Запал клыками впивался в его бедра.
Рики глотал крики, его тело дергалось и выкручивалось, но светловолосая голова на его бедрах не двигалась.
Производимые языком Ясона звуки не стихали. Он неустанно порхал по плоти Рики.
Где.
Что.
И как.
Ясон знал каждый сантиметр тела Рики.
Рики напрягся, судорожно изогнув спину. Брызнул нектар его тела. Язык Ясона атаковал его. Глаза Рики закатились. Он не мог сопротивляться.
Ясон протолкнул пальцы глубже в Рики. Вдоль его позвоночника пронеслось пламя.
Тело Рики уступило удовольствию, разум покинул чувства, пробудилось сексуальное желание. Он оказался окутан тяжестью чувственных ощущений, сжавших его сердце в своей хватке.
У Рики перед глазами все покраснело, он был потерян для мира.
Даже амброзия становится ядом, если ей злоупотреблять. Вот чем был для Рики Ясон.
Рики содрогнулся от паха до кончиков пальцев, не в силах подавить стоны.
В ловушке рта Ясона, все его тело снова свело судорогой.
Рот Ясона жадно, похотливо пил.
Во время его первого года в роли раба в Эосе, эту прелюдию — выполнять ее обычно звали Дарила.
Сквозь разум Рики проносились унижение и блаженство, пока он не опустел.
Рики не считал секс с другим мужчиной позорным, но его обучение в Эосе было пыткой. После первого дебюта, когда на Рики надели кольцо раба, Дарила больше не звали исполнять эту прелюдию — но и сам Ясон касался ртом плоти Рики лишь для того, чтобы оставить на ней болезненную отметку. Ясон предпочитал доминировать. А Рики сопротивлялся, борясь с желанием подчиниться удовольствию или боли.
В Эосе секс между рабами называли спариванием. Не было ни позора, ни привязанности, лишь соитие мужчины и женщины.
Поначалу Рики разрешали заниматься самоудовлетворением вместо участия в спаривании, но однажды Ясон без предупреждения запретил ему и это. Затем Ясон начал лично уделять внимание своему рабу, и Рики снова и снова оказывался жертвой его надругательств.
Другие рабы любили похвастаться любовными укусами, но у Рики такого желания никогда не возникало. А поскольку Ясон запретил Рики заниматься самоудовлетворением, он сам испивал нектар его тела.
Чаще всего Ясон насиловал его именно так, но боль была бесконечно сильнее. Даже когда он был полностью опустошен, Ясон не останавливался. Даже если Рики начинал молить о пощаде.
Нет.
Отворачиваться было бесполезно.
Хватит.
Ясон удерживал его. Рики снова и снова дергался от боли.
Сама его суть была поругана, он был приговорен быть стать рабом Ясона — заложником его безжалостной сексуальной алчности и неутомимого искусственного кибернетического тела.
В Рики входили все глубже и глубже.
Удовольствие было безграничным.
Блаженство не знало пределов.
До Ясона Рики не знал этих ощущений. Все его тело качнулось и онемело.
Когда Ясон сделал его своим… Рики на ум не приходило ничего, достойного сравнения.
Эта мысль как ничто другое пробуждала в нем страх.
Сбежав в трущобы, Рики боялся. Боялся, что ничьи прикосновения не сравнятся с Ясоном. Боялся, что станет таким же, как в Эосе, со всей своей бесстыдной порочностью. Рики хотел вытравить из самой своей сути эти воспоминания и ощущения, все. По крайней мере, Рики надеялся, что монотонность трущоб поможет ему забыть.
Гипнотический голос Ясона. Его обжигающие прикосновения.
Рики ненавидел себя за то, что жаждал всего этого.
Настоящее время. Апатия.
Ясон пришел к Рики.
Рики знал, что его тело изголодалось. Он понимал это. И потому сдался.
Рики готов был забыть о своей свободе. Ради рабства, ради прикосновений.
За время его отсутствия изменился не только сам Рики, но и Ясон.
Исчерпывающим подтверждением служило то, что Ясон пустил в ход свой рот.
Раньше этого не случалось. Ясон оставлял поцелуи и укусы, но никогда не брал в рот самую интимную часть Рики. Это была последняя черта, которую Ясон, как Блонди, никогда не переступал.
До сих пор.
Рики думал, что, будучи рабом, пережил все аспекты стыда. Он заблуждался.
Как раба, Рики оскверняли всеми мыслимыми способами, чтобы сломить его. Дарил был частью процесса. Рики не мог знать, что прямое вовлечение «вещи» в процесс сексуального обучения было неслыханным для Эоса, но так пожелал Ясон с самого начала.
От накрывшего Рики рта Ясона исходили волны стыда и отрицания; Рики не знал, что до сих пор способен их испытывать.
Нет.
Рики боролся с Ясоном.
Нет. Хватит.
Бесполезно. Рики не мог связно мыслить. Одно движение языка Ясона заставляло его кричать и содрогаться. У него болели бока. Рики ощущал боль, которую считал невозможной. Он сорвал голос.
Ясон был настойчив и безжалостен. Он высасывал из Рики каждую каплю. Он брал в рот яички Рики, обсасывая их одно за другим. Удерживаемый руками Ясона, Рики не мог сопротивляться. Содрогаясь, он чувствовал, что балансирует на грани сознания.
Боль превратилась в удовольствие, одно неотделимо от другого.
Здесь, в Апатии, не было Кэла. Только Ясон.
Нет. Нет. Нет.
Рики не думал, что когда-нибудь покинет Эос. Ясон вывел его на поводке, не сообщая конечный пункт назначения. Он спустился на лифте, предназначенном только для Блонди, на подземный этаж, откуда летающая машина отвезла его прямо в Апатию.
Увидев здесь Катца, Рики сразу понял: Апатия — и преступный мир — вот где теперь было его место.
Прошлое. Больничная палата.
«Забери меня из Эоса», — кричал Рики.
«Если мне суждено умереть рабом в Эосе, позволь умереть в подполье. Снаружи».
Рики сказал это спонтанно, не думая, что его слова станут реальностью.
Для этого должна была быть причина. Рики начал все обдумывать и пришел к ответу.
То, что все «вещи» Эоса отбирались из Приюта и были по сути своей трущобными полукровками — знание этого секрета делало его дальнейшее пребывание в Эосе невозможным.
И потому Апатия стала его новой клеткой. Такова была воля Ясона.
Ясон же ничего не сказал по этому вопросу.
Настоящее.
Ясон закончил обсасывать Рики. Ощущение онемения никуда не делось.
Дышал Рики тяжело, его пульс участился. Мыслил он ясно, несмотря на головокружение.
Тяжесть с его бедер исчезла. Рики знал, что Ясон его отпустил. Переводя дыхание, Рики убрал с бровей липкие волосы. Его рука дрожала. Его тело все еще сводило судорогами.
Рука Рики потянулась к промежности. Он уже три раза кончил.
Ясон поднялся и поцеловал Рики. У того сразу встал. Волны стыда и отрицания омывали его.
Бурлившее внутри Рики пламя было невыносимо.
Пожалуйста, просто сделай это.
Ясон дернул его за соски.
Рики взмолился.
Пожалуйста.
Ему давно уже было плевать.
Рики не привык молить об удовольствии, и Ясон наслаждался моментом.
Для Блонди удовольствие было правом, получаемым по желанию. Ясон не нуждался в кивке согласия.
Ясон желал покорить Рики. Заставить его умолять, а затем, наконец, полностью подчинить своей воли.
— Хочешь большего? — прошептал Ясон ему в ухо.
Рики молча повернулся к нему спиной.
Ясон положил руки Рики на спину. Жар заставил Рики хватать ртом воздух, словно там, где его кожи касались ладони Ясона, вскипала кровь.
А затем пах Рики снова содрогнулся.
Нет!
Рики прикрылся руками. Ясон стряхнул их и сжал достоинство Рики.
— Ты снова готов. — Холодный шепот Ясона звучал над ухом Рики. — Хочешь внутри?
Рики закусил губу.
— Так тебе не уснуть. — Ясон щелкнул языком по мочке его уха.
Рики вздрогнул, твердея в руках Ясона. Скрывать было нечего.
Да что за со мной не так? Что со мной творится?
Рики закрыл глаза.
Губы Ясона сложились в улыбку.
Дело было в Муире.
Муиром называли вино-афродизиак медленного действия. Этот очень редкий напиток использовали для тренировки рабов и подготовки их к дебюту или спариванию.
После второго оргазма Рики Ясон смочил его пересохшее горло, напоив этим вином изо рта в рот. Рики был жадно, не зная, что это. Никогда не получавший Муира прежде, Рики не был знаком с его вкусом и последствиями для тела и разума.
Обычно, Ясону не требовалось поить Рики афродизиаками. Он и без того мог его подчинить. Но, по не вполне понятным для него самого причинам, Ясон решил поступить спонтанно.
Ясона не волновал его статус Блонди. Власть, престиж. Желание — доминировать, подчинять, обладать — охватило его и заполнило его мысли. Жажда изысканной, хрупкой, органической плоти Рики. И зависть к ощущениям, которые сам Ясон никогда не мог испытать.
Он, Блонди, по сути, бессмертный, завидовал обреченной на смерть плоти?
Действительно ли?
Даже если он понимал страсть, как интеллектуальное переживание и по-своему испытывал ее своим органическим мозгом, Ясон не испытывал поглотившее Рики удовольствие.
Блонди вроде Ясона получили власть над жизнью и смертью. Дворняг вроде Рики покупали, продавали и выбрасывали. Таким был закон природы.
Холодный взгляд Айши.
Собираешься своего раба в Апатии держать? С ума сошел?
Недоверчивый голос Гидеона.
Зачем так извращаться, Ясон? Мне этого не понять.
Строгое предостережение Рауля.
Очнись, Ясон. Твои пороки принесут тебе смерть.
Орфе.
Апатия. Так вот, какой конец тебя ждет.
Последние слова задели Ясона. Конец чего? Эгоизма? Разума? Неудержимого желания?
Упасть с небес, выйти из-под контроля, достигнуть конца…
Чтобы найти ответ, Ясон и прибег к Муиру. Без мыслей и логики, возможно, внутри Рики и его смертности таилось нечто, с чем стоило соприкоснуться, ответ, который найдет Ясон.
Скорее всего, это знание ничего не даст.
Ясон жил, чтобы править. Это была сама суть его существования. Только так Ясон мог быть собой.