Глава 5

Три недели.

Когда срок заключения истек, Рики вернулся в салон.

Чтобы попасть в салон из жилого блока, надо было сесть на лифт на тридцатом этаже.

Дорога в сад лежала через еще один холл с лифтами. Проход представлял собой эскалатор на три этажа и каждый раз, проходя по нему, Рики ощущал тревогу.

Кто? Когда? Где? Почему?

А затем он вспомнил. Арка. Детский голос. Воспоминания, воспоминания, воспоминания.

В Музее Приюта был похожий лифтовый холл.

Воспоминание покоилось в глубинах разума Рики.

Если подумать, жизнь в Приюте ничем не отличалась от нахождения в салоне. Для жителей Цереры проведенное в Приюте время было сокровенным, так же, как Эос был раем для рабов. Даже если этот рай лишал любого человеческого достоинства.

Рики не мог привыкнуть к Эосу, потому что все здесь было сплошным обманом.

В Церере тринадцатилетних подростков вынуждали покинуть Приют. В Эосе, на самом деле, существовало ограничение на возраст рабов, но, за исключением Рики, они не должны были быть старше семнадцати. В Приюте, как и Эосе, юноши были товаром. Рики не принадлежал ни к одному из миров.

Рики смотрел прямо перед собой.

Те, кто не привык к его виду, перешептывались, когда он проходил мимо. Его это не заботило. Он свернул за угол, навстречу крикам перебранки.

— Ты неуважительно себя ведешь, Гилреа, — в ушах Рики зазвенел женский голос. Перед лифтом, к которому направлялся Рики, собралась кучка рабов.

— Ты всего лишь Амида, — ответил не менее пронзительный голос другой девушки. — Я выше рангом.

— И кто это решил?

— Вот почему ты такая бестолковая, не понимаешь даже.

Девушки продолжали доказывать превосходство своих пород. У каждой были свои сторонники в споре, добавлявшие голоса в общую какофонию. Обсуждалась порода, не красота. Она определяла статус рабов. Она и положение их хозяина.

Для элиты существовало негласное правило выбирать рабов, соответствующих их положению. Даже у рабов ценнейших пород Академии были различия в родословной. Впервые Рики услышал об этом от Мимеи. Хоть они и были безграмотны, выше всего рабы ставили свой племенной статус.

Статус ничего не значил для Рики, которому за все в жизни приходилось бороться. Этого Мимея в нем никогда не понимала; они слишком сильно отличались.

Спор продолжался.

Вопрос был в том, кто сдастся первым.

Рики быстро обдумал, не вмешаться ли ему, но тут толпа разделилась, и он встретился взглядом с одним из рабов. Раб в ужасе замер, прошептав имя Рики. Вся толпа обернулась и отпрянула.

Это он.

Рики.

Трущобный полукровка.

По толпе пробежала волна шока. Спор стих.

Рабы молча смотрели, как из их рядов вышел Мигель.

— Рики!

Рики лишился дара речи. Он подумывал уйти. Мигель улыбнулся и подошел к нему.

Я три недели под арестом сидел, а теперь еще и это. Не везет мне, подумал Рики.

— Как дела?

Неспособный прочитать окружавшую его атмосферу, Мигель продолжал улыбаться. Рики зло покосился на него. Его интересовало, был ли Мигель настолько недогадливым или здесь велась какая-то игра.

Рики быстро двинулся к лифту. Толпа рассеялась, освобождая путь.

— Ты в сад идешь, да? — спросил Мигель. Рики его проигнорировал. — Пока тебя не было, повсюду синие цветы расцвели.

Рики повернулся к нему.

— Хватит за мной ходить.

Мигель замер на месте.

— Иди поиграй с другими детьми, хватит за мной ходить.

Мигель выглядел так, словно эти слова ранили его физически. Рики зашел в лифт, двери закрылись у него за спиной.

Если будешь со мной, ничего хорошего из этого не выйдет.

Рики знал, насколько эти слова правдивы. Он сжал зубы, поднимаясь в лифте.

Десять дней спустя.

Рики читал перевод мифа о Виле Напас в древней Иланте, сидя с планшетом в своем любимом месте сада. За этим занятием время для Рики летело быстро.

Все в саду — ветер, солнечный свет, тень — было искусственным. Но земля, деревья, растения, птицы и животные были органическими, хотя и созданными передовыми технологиями Танагуры, возвращавшими к жизни вымершие виды. Никто не тревожил Рики. Мигеля не было. Рики был доволен.

Заткнись.

Ты чертова заноза.

Хватит за мной ходить.

Рики не менял обращенные к Мигелю слова, но, похоже, произнесенные на публике, они возымели эффект. К Рики вернулась его обычная жизнь. Все наладилось; в этом Рики не сомневался.

А затем спокойствие Рики было нарушено с неожиданной стороны.

Перед ним появилось лицо запыхавшейся девушки, закричавшей на него:

— Глупый трущобный полукровка, ты все испортил, все! Я неделями ждала, пока ты все не испоганил, глупая дворняга, ненавижу тебя! Ненавижу! — запыхавшаяся рабыня убежала так же быстро, как и появилась, оставив Рики в полном недоумении.

На следующий день это повторилось с другой девушкой.

А на следующий — с еще одной.

Рики не знал, было ли это какой-то новой игрой рабов, неким вызовом. Он задумался.

Поначалу он не знал, что сказать.

Затем испытал раздражение.

Наконец, он пришел в ярость.

Хотя Рики остерегался отвечать и усугублять ситуации, причины происходящего от него ускользали. И, похоже, единственным, кто ничего не понимал, был Рики, словно все остальные разделяли какой-то секрет.

Рики подумывал спросить Кэла, но отбросил эту идею. Сделай он так, и об этом сразу узнал бы Ясон, а этого он старался избежать любой ценой.

Как обычно, Рики покинул жилище Ясона на Высшем Уровне и сел в лифт на тридцатом этаже. Зайдя в салон, он почувствовал тревогу. Оглядевшись, он заметил источник этого ощущения; в лифтовом холле стоял некто, явно не являющийся рабом.

Это был «вещь», чья ливрея была не такой, как у Кэла. «Вещь» явно принадлежал не Блонди; раба на поводке тоже видно не было. Он стоял в одиночестве. Рики задался вопросом, кем же он был.

Рики остановился, глядя на него, поскольку «вещь» был бледным, он дрожал и сжимал кулаки. Они встретились взглядом. Глаза «вещи» округлились. У него затряслись кулаки.

— Ты. — Голос прозвучал обвинительно. — Это все твоя вина. Почему ты? Почему ты особенный? Почему? Почему?

Рики привык к оскорблениям. Его совершенно не задевало, когда на него кричали без причины. Однако то, что это «вещь», а не раб, вышел с подобными словами, было чем-то новеньким. Почему? Рики был поражен. Кто это вообще такой? Рики не доводилось разговаривать с «вещами», даже принадлежавшими Блонди.

Знал он только Томаса Айши и Рея Рауля. И то благодаря Стину и Мимее. Остальные были ему незнакомы. Но даже если Рики их и не знал, к самим «вещам» это не относилось. Обязанностью «вещи» было заботиться о рабах. Их нейронная сеть была полна разговоров о внесенном в черный список трущобном полукровке.

Это плохо.

Рабы были незрелыми и импульсивными, но здесь другое дело — на гране срыва находился «вещь». Рики видел знакомые признаки. Доказательством ему служили шрамы из трущоб — до того, как Ясон приказал удалить их хирургически.

Говорить что-то было бесполезно. Это лишь подхлестнуло бы конфликт. Будь то раб или «вещь», Рики хотел избежать этого любой ценой. Рики сторонился неприятностей; он не знал, что сделать, дабы успокоить «вещь».

«Вещь» был проблемой, но не в физическом плане. Рики набрался опыта в трущобных драках; «вещь» не выходил за пределы Эоса. Нет, проблема заключалась в создании неудобства. Для Ясона.

— Это все твоя вина! Но ты даже в лице не меняешься, словно тебе все равно. Почему? Это нечестно!

У Рики появилось неотвратимое чувство, словно он уже стоял здесь и теперь переживал все заново.

Не может быть.

Приближающийся к нему с ножом Стин.

Если я все потерял, ты тоже должен всего лишиться.

Эти слова всплыли в голове Рики.

Я потерял Шэра, это нечестно, ты тоже должен чего-то лишиться.

Лави.

Во времена Приюта.

Нет.

Это не Лави. Рики помнил Лави, и этот «вещь» им не был. Все сошлось воедино. На него снизошло озарение.

— Ты Винс?

Из далеких воспоминаний появилось имя.

Лицо «вещи» потемнело, превратившись в жуткую маску.

Высший Уровень.

«Вещь» Айши Томас готовил постель для своего раба.

Идеально разглаженная простынь без единой морщинки. Рутина. Идентификационный браслет Томаса вздрогнул один раз. Звонок по голографической связи.

Кто бы это мог быть? От кого звонок?

Номер звонившего принадлежал не охране, а Платине.

Все «вещи» имели доступ к нейронной сети и носили браслет — так что связаться с ними в любое время можно было, но срочные звонки случались нечасто. Это было неслыханно.

Оскар?

Томас включил голограмму.

Но не успел он и слова сказать, как Оскар закричал:

— Быстрее, принеси аптечку — лифтовый холл тридцатого этажа!

Звонок оборвался. На миг Томас удивленно замер.

Зачем? Что?

Схватив аптечку, Томас бросился бежать.

Тридцатый этаж. Лифтовый холл.

Прибыв на место, Томас обнаружил побледневшего Оскара.

— Что случилось? Кто-то ранен?

Оскар молча взял Томаса за руку и отвел его в другой конец холла, в недоступную для камер зону.

Томас начал было задавать вопросы, но замолк.

Рики прислонился к стене с окровавленной левой рукой. У его ног в луже крови лежал «вещь». Рядом съежилась в страхе и тихо всхлипывала рабыня на поводке.

— Господин Рики!

Томас увидел, что порез на руке Рики серьезный.

Розовая ленточка, служившая жгутом, смотрелась не к месту. Скорее всего, ее хозяйкой была рабыня. Руки Оскара были чистыми, значит, Рики сам ее завязал. На полу лежал лазерный нож.

Нет.

Томас открыл аптечку и сбрызнул рану Рики коагулянтом.

— Оскар, вызывай охрану! — закричал Томас.

— Не надо, — решительно произнес Рики.

Оскар перевел взгляд с Томаса на Рики и сглотнул.

— Не вызывайте охрану.

— Что Вы говорите?

Проблема была не в том, что все раскроется. Сохранить это в секрете было невозможно. И Рики это знал. В том, как все началось, проблемы не было. Виноват был «вещь». И Рики понимал, именно этого хотел избежать Томас.

— Не вызывайте охрану. Я сам до медицинского центра дойду. Помогите мне встать.

Рики чеканил каждое слово. Томас лишился дара речи. Что задумал Рики?

— Помогите мне подняться.

Правой рукой Рики ухватился за руку Томаса, пытаясь встать.

— Нет, если Вы уйдете, не доложив об этом, все равно обвинят «вещь» — кратко произнес Томас.

— Правда?

Взгляд Рики ничего не выражал.

— Конечно, — отозвался Томас. Кровопотеря была значительной. Возможно, он плохо соображает, подумал Томас, сжав зубы.

Если узнает господин Ясон… Томас содрогнулся.

— Почему мы не можем разобраться с этим по-тихому? — спросил Рики.

— Я не могу!

— Никакой охраны, — повторил Рики.

— Оскар! Немедленно вызывай охрану! — закричал Томас.

Оскар наконец-то постучал по своему браслету, передавая сигнал тревоги.

Чертов Оскар, почему ты такой бестолковый?

Томас был бесконечно встревожен. На такой случай существовали инструкции.

— Не вините его. Он следовал моим указаниям, — слабо произнес Рики.

«Вещи» были обязаны подчиняться как рабам, так и хозяевам. Ни один раб не стал бы защищать «вещь». Исключением был Рики. Томас не понимал, почему.

— Почему не надо вызывать охрану? — спросил Томас. Возможно, это был его единственный шанс поговорить с Рики. Возможно, Рики ответит. Возможно, нет.

— Мне было приказано не создавать проблем. Неважно, кто это начал. Наказанием было отлучение от салона.

— Приказ исходил от господина Ясона?

Рики кивнул.

Томас лишился дара речи. Раз Рики пошел на такое, должно быть, те три недели взяли свое.

— Ты знаешь, кто? — Рики указал подбородком на лежавшего без сознания раба.

— На нем ливрея «вещи» Оникса, — ответил Томас.

— Наверное, я ему два-три ребра сломал, — спокойно сказал Рики. Насилие ему было не в новинку.

Это просто кошмар. Такая мысль мелькнула в голове Томаса. Последствия затронут всех «вещей» Эоса. Оскару не повезло наткнуться на эту сцену, когда он вел на поводке новую рабыню.

Кто?

Томас озвучил свой вопрос. Оскар покачал головой.

Черная ливрея. «Вещь», которая нападает на Рики… Эта мысль навела Томаса на идею.

О, нет.

Томас покрылся холодным потом. Он перевернул набок лежавшего «вещь», заглядывая ему в лицо. Подозрения подтвердились.

— Саймон.

Оскару имя было знакомо.

— Это Саймон? — спросил он.

— Саймон? Этот парень? — Рики прищурился. Повисло молчание. — Это Саймон? «Вещь», принадлежащий Парадита по имени Мигель?

Томас был поражен, услышав это от Рики. Как правило, рабы не знали, какой «вещь» к кому приписан. Многие не помнили имя даже собственного «вещи».

— Вы знаете Саймона? — спросил Томас.

— Нет, но Мигель говорил, что его «вещь» зовут Саймоном. — После этого Рики замолк.

Томас знал, что Мигель одержим Рики, но до этого момента был не в курсе, что они разговаривали друг с другом.

Лицо Рики требовало ответы.

— Став «вещью» в Эосе, вы получаете новые имена?

Вопрос поразил Томаса.

— Если тебя выбирают на роль «вещи», так и происходит?

Что Рики говорит? Пульс Томаса участился.

— Не понимаю, о чем Вы. — Губы Томаса дрожали.

— Это Саймон, ты Томас, там Оскар. Я спрашиваю, не получили ли вы эти имена, став «вещами».

Взгляд Рики был тверд. Его сила ошеломляла. Эти глаза остановились на лежавшей без сознания фигуре.

— Это не Саймон. — Его голос звучал тихо и уверенно. — Я знал его под именем Винс. Не Саймон. Винс. В Приюте он был на год младше меня и жил в том же блоке.

Томас не сумел подобрать слова для ответа.