Глава 132 - Мой свет

***

Воспоминания о том дне всегда оставались яркими. Они никогда не исчезали из памяти Ишакана и отчетливо укоренились в его голове.

Место, наполненное лишь удушающей кромешной тьмой. Единственный выход из узкой ямы, где он не мог даже вытянуть конечности, — маленькая круглая деревянная дверь в потолке.

“Комната” для обучения послушанию. Слишком жестоко по отношению к маленькому мальчику. В месте, где невозможно было различить даже течение времени, не разрешался ни глоток воды, ни ломтик хлеба. Тяжелые цепи, сковывающие его конечности, врезались в кожу, а необработанные раны, сочились гноем и кишели личинками.

Его рот был заткнут кляпом, чтобы он не мог откусить язык. Тряпка впитывала в себя всю слюну, не давая той пройти дальше, отчего жгучая жажда в пересушенном горле лишь усиливалась. Это чувство было намного ужаснее, чем голод, скручивавший пустой желудок.

Решимость сохранить честь воина пустыни постепенно ослабевала перед лицом боли. И всякий раз, когда мальчик испытывал искушение сломить свою гордость и поклясться в повиновении, муки становились только невыносимее.

Он желал, от всего сердца жаждал смерти, но тело и жизненная сила Курканов были невероятно стойкими. Поэтому Ишакан лишь отчаянно молил:

“Я хочу умереть. Пожалуйста, позволь умереть. Боже, даруй мне смерть.”

Но мольба оставалась без ответа. Маленький Куркан, покинутый собственным народом, оказался отвергнут даже Богом. В момент, когда он потерял всякую надежду, а его сердце и разум оказались разорваны в клочья…

К нему снизошел свет.

Деревянная дверь, которая, казалось, никогда не сдвинется с места, внезапно открылась, и луч белого солнца ворвался внутрь. Ослепительные серебристые волосы. Фиолетовые глаза, сверкающие, словно аметисты.

Раньше Ишакан этого не понимал, но теперь четко осознал. Он влюбился с первого взгляда. Куркан сожалел о потраченном впустую из-за незнания времени. И поэтому сейчас он собирался сделать все, что в его силах.

— …

Мужчина безэмоционально смотрел вперед. Равнина, поросшая высокой серебристой травой, протянулась так далеко, что конца ей не было видно. Листья мискантусов волной скользнули в сторону, следуя указанию подувшего порыва ветра, и по округе тут же разнесся шелест травы.

С неба послышался пронзительный, протяжный ястребиный крик. Хабан посмотрел на быстро пронесшуюся по небу птицу и произнес:

— Ишакан.

Король оглянулся. Курканы, голову и половину лица которых скрывали длинные платки, выстроились на лошадях позади своего предводителя. Оглядев десятки пронзительных сияющих глаз, Ишакан схватил ткань под подбородком и натянул ее на нос, также скрывая свою личность.

— Вперёд.

Лошади встали на дыбы и, громко заржав, бросились в галоп. Стук копыт сотрясал равнину подобно грохоту боевых барабанов. Глаза всадников сияли необычайно ярко от предвкушения битвы. Звериные инстинкты в их крови заставляли тела Курканов рьяно кипеть.

Они мчались сквозь заросли мискантусов, и вот, вдалеке уже показалась цель. Флаг Королевской семьи Эстии величественно развевался на ветру. Губы Ишакана презрительно скривились.

Несмотря на всю ее преданность, никто в Эстии так и не спас свою принцессу. Ему казалось нелепым, что все до последнего момента оставались лишь наблюдателями, восхвалявшими благородство жертвы, которую Лия приносила своей кровью и слезами.

Отвратительно.

Мысленно насмехаясь над Эстией и ее жителями, Ишакан скомандовал:

— В атаку!

Хабан схватил бараний рог, висевший у него на поясе, и издал боевой клич. Громкий звук эхом разнесся по обширной равнине.

Курканы, предварительно разделившиеся для наступления с разных сторон, откликнулись, затрубив в ответ. И над полем мискантусов звуки, предзнаменовавшие начало битвы, слились воедино.

— Засада!

— Увеличьте скорость!!

Закричали королевские рыцари, запоздало заметив хвост. Но напрасно. В чем Курканы были особенно искусны — так это в преследовании убегающей добычи.

Свадебная процессия принцессы оказалась окружена в мгновение ока. Тут же в воздухе раздалась смесь из криков рыцарей и звона наспех обнажаемых мечей. Светлые мискантусы начала заливать горячая алая кровь.

Пока рыцари отчаянно сопротивлялись, кучеру каким-то образом удалось вывезти повозку из кольца окружения и попытаться бежать. Но и это было напрасно.

Со всех сторон полетели железные крюки. Стремясь к своей цели подобно стрелам, они один за другим цепляли карету.

— Варвары...! — крикнул кучер и отчаянно замахал кнутом.

Это были его последние слова. Изогнутый кинжал пронзил сердце кучера, и тот слетел вниз. Лишившийся управления экипаж зловеще зашатался. Крепкие веревки, привязанные к крюкам, незамедлительно натянулись, и карета повинуясь опрокинулась.

Саблей Ишкан отрубил голову приближающемуся к нему рыцарю. На губах короля тут же нарисовалась жестокая улыбка. От вида крови ему стало трудно контролировать свою натуру. Бурливший внутри инстинкт свирепствовал, опьяняя и взывая к жестокой бойне.

На окропленном кровью лице безумно сверкали золотые глаза. Рыцарь, встретившийся взглядом с королем Курканов, в испуге попятился, но откуда-то прилетевшая веревка схватила его за шею и уволокла вслед за лошадью.

Односторонняя резня продолжилась, а тело Ишакана стало все сильнее покрываться кровью. В какой-то момент, стряхивая бордовую жидкость с сабли, мужчина посмотрел на перевернутый экипаж. Перед его глазами предстала картина, как хрупкая девушка с силой толкает сломанную дверь.

Ишакан не мог сдержать улыбки. Хотя она наверняка испугалась, Лия не стала прятаться. Наоборот, она попыталась выбраться и осмотреться, чтобы выяснить ситуацию и понять свое положение. Восхитительна.

На пути Ишакана больше не было препятствий. Он медленно подъехал к принцессе на лошади. Глаза Лии удивленно расширились.

Затем ее прекрасные фиолетовые очи задрожали.

— Почему...

Трепещущие серебристые ресницы, пухлые, манящие сладостью губы, мягкий голос…в ней очаровательно все.

Ишакан больше не мог ждать. Он схватил Лию и заключил в объятия. В тот момент, когда он крепко прижал себе стройное тело, сквозь пелену сильного запаха крови его носа достиг сладкий нежный аромат. Аромат, что способен моментально успокоить зверя внутри него. Чувство удовлетворения, которого он все никак не мог достигнуть, наконец мягкой волной расплылось по телу Куркана.

Мой свет, мое спасение.

Моя невеста.

— Разве ты не помнишь? — Ишакан широко улыбнулся, не в силах сдержать растущую радость. — Я же сказал, что разрушу твою жизнь.